АТА. Ника Вергер

груженные из разных колоний Союза. После вступления Рора Иккена на пост главы, разнообразие и качество продуктов улучшилось, но поставки оставались нестабильными, из-за чего на второй и третьей платформах случались вспышки голода.

      – Джеймс, мы это уже обсуждали, в капсулу не перееду, задыхаюсь я в этой коробке. Да и толку, там и для одного-то места мало, та же тоска, – мать глубоко вздохнула и тут же всполошилась, почуяв запах гари: – ой, пирог горит.

      Она неуклюже убежала на кухню, откуда понеслись шум, грохот и ароматный запах пирога.

      Джеймс прошелся по комнате. Раскладная кровать матери, старая софа, на которой он когда-то спал. Ветхий стол и стул. Вот и все убранство. Он подошел к комоду, где лежал журнал двадцатилетней давности. На обложке изображение жабоподобного лица, отдаленно напоминающего человеческое. И заголовок: «Профессор Альюс великий и ужасный». На отвратительной роже этого волшебника из страны Оз сверкали изумрудные очки с надписью «онио».

      – Зачем ты это читаешь? – спросил Джеймс, когда мать вернулась из кухни.

      – Не спалось ночью, – она поспешно спрятала журнал в ящик комода.

      – И ты взяла это? – удивился Джеймс.

      – Перестань, иди лучше пить чай и расскажи, как твои дела?

      – Да все как обычно, – пожал плечами Джеймс.

      – А, что хотел от тебя Гаусс? – с тревогой спросила она.

      – Небольшая командировка, по работе.

      – Командировка? – мать нахмурилась и начала быстро размешивать несуществующий сахар у себя в чашке, – Сэм мне все рассказал, опять вылазка? – сухо проговорила она.

      Прежде чем ответить Джеймс сделал несколько больших глотков:

      – Что ж, теперь ты знаешь.

      – И? это все, что ты можешь мне сказать?

      – Еще, что нигены, не умеют держать язык за зубами, – недовольно буркнул он и подал закашлявшейся матери немного воды, – конденсат у тебя заканчивается, привезу на днях.

      – Не переводи тему, Джеймс, – недовольно выпалила та и ее дыхание снова дало сбой, – просто в отличие от людей нигенам трудно говорить неправду.

      – Штатная вылазка, ничего серьезного, – с наигранной обыденностью ответил Джеймс, – нечего даже обсуждать.

      – Ты же больше не занимаешься оперативной работой. У тебя на кафедре полно забот.

      – Да, – протянул Джеймс.

      – Но ты согласился.

      Джеймс кивнул. Он не мог найти подходящих слов, чтобы остановить нарастающую в душе матери бурю.

      – Это из-за лекарств, верно? Ты согласился, чтобы они выделяли мне медпаек?

      Джеймс, знал, что сейчас ее взгляд направлен прямо на него, ему понадобилось усилие, чтобы поднять глаза и соврать:

      – Нет, это связанно с моей работой, есть незакрытое дело, еще со времен межгалактических полетов.

      – Врать ты не умеешь, так же, как и твой отец, я всегда знала, когда Уильям говорил неправду, – женщина закрыла лицо ладонями, – как же я устала, – прошептала она.

      Джеймс подошел к матери