Любовь и смерть всегда вдвоем. Наталья Андреева

и накидывая изнутри цепочку. Прислонившись спиной к входной двери и чутко прислушиваясь к звукам за ней, Люба ощущала, как постепенно выравнивается пульс и восстанавливается дыхание. Опасность миновала. Отпустило.

      Люба ненавидела и смертельно боялась того человека, который влез в ее жизнь, словно слон в посудную лавку, передавил и переломал все, что мог, и замер в ожидании самого лакомого блюда. Вряд ли Ромео отступит. Зачем он это сделал? Непонятно. Скорее, он просто безумец, маньяк. А от маньяка можно ожидать чего угодно.

      Из-за него Люба боялась теперь выйти даже в магазин. Что ему мешает снова угнать машину и завершить начатое? Ведь не только Олега он хотел убить, но и ее тоже. Видел, что она сидит в машине, и не остановился. Значит, хотел. Поначалу Люба боялась не столько смерти, сколько новой боли и страданий. А потом верх взяли инстинкты, основной из которых – желание жить. И она жила, если это можно назвать жизнью. Ждала, когда затянутся раны, главное, душевные. И когда расследование сдвинется с мертвой точки.

      Продукты ей приносили из магазина, по заказу, сделанному через Интернет, но все время что-то путали, портили или просто опаздывали. Люба не спорила, не торговалась, молча платила деньги, потом вынимала из пакета яйца, два из которых неизменно оказывались треснутыми, растаявшее мороженое и недозрелые помидоры, раскладывала все это в холодильнике и вздыхала. Есть все равно не хотелось.

      В конце второго месяца Любиного добровольного затворничества в квартиру влетела Люська, волосы которой теперь были выкрашены в оранжевый цвет, плюхнула на кухонный стол огромную хозяйственную сумку, в которой что-то звякнуло, и, переведя дух, сказала:

      – Еле донесла.

      – Что это?

      – Еда!

      Люська по-хозяйски распахнула дверцу холодильника:

      – Фу-у! Чем это так отвратительно пахнет? Плесенью, что ли? Нет, это уж точно не еда! Где взяла? Неужели в магазине? И сама выбирала?

      – Заказала по Инету. Я не могу из дома выйти. Боюсь.

      – Дура! – тряхнула оранжевыми кудрями подруга. – А деньги кончатся?

      – Пойду и сниму со счета. Вместе с тобой. Не откажешь?

      – И кого ты так боишься, если тебе охрана нужна? – прищурилась подруга.

      – Вы мне все равно не верите.

      – Кто это мы? – уставилась на нее Люська. – Ах, ты о синеглазом капитане… – томно протянула она. – А знаешь, он прав. Мужика твоего за деньги укокошили. Олег мне с самого начала…

      – Замолчи! – резко оборвала ее Люба. – Что у тебя за привычка: лезть, куда не просят?

      – Подумаешь! – Люська фыркнула, но долго дуться она не умела. Спросила сочувственно: – Не надоело тебе?

      – Что?

      – Такая жизнь, вот что. Ты на поганку бледную похожа. Как ни позвоню – все время занято. Телефон, что ли, отключаешь?

      – В Интернете сижу.

      – Где?!

      – Ты что, телевизор не смотришь?

      – Смотрю. В свободное от работы и от Петьки время.

      – А спрашиваешь, что