Россия глазами русских писателей. Коллектив авторов

девушек морочить. – И отнекался. – Грандеву, – говорит, – это дело господское, а нам нейдет, и если об этом дома, в Туле, узнают, надо мною большую насмешку сделают.

      Англичане полюбопытствовали:

      – А если, – говорят, – без грандеву, то как же у вас в таких случаях поступают, чтобы приятный выбор сделать?

      Левша им объяснил наше положение.

      – У нас, – говорит, – когда человек хочет насчет девушки обстоятельное намерение обнаружить, посылает разговорную женщину, и как она предлог сделает, тогда вместе в дом идут вежливо и девушку смотрят не таясь, а при всей родственности.

      Они поняли, но отвечали, что у них разговорных женщин нет и такого обыкновения не водится, а левша говорит:

      – Это тем и приятнее, потому что таким делом если заняться, то надо с обстоятельным намерением, а как я сего к чужой нацыи не чувствую, то зачем девушек морочить?

      Он англичанам и в этих своих суждениях понравился, так что они его опять пошли по плечам и по коленям с приятством ладошками охлопывать, а сами спрашивают:

      – Мы бы, – говорят, – только через одно любопытство знать желали: какие вы порочные приметы в наших девицах приметили и за что их обегаете?

      Тут левша им уже откровенно ответил:

      – Я их не порочу, а только мне то не нравится, что одежда на них как-то машется, и не разобрать, что такое надето и для какой надобности; тут одно что-нибудь, а ниже еще другое пришпилено, а на руках какие-то ногавочки. Совсем точно обезьяна-сапажу – плисовая тальма.

      Англичане засмеялись и говорят:

      – Какое же вам в этом препятствие?

      – Препятствия, – отвечает левша, – нет, а только опасаюсь, что стыдно будет смотреть и дожидаться, как она изо всего из этого разбираться станет.

      – Неужели же, – говорят, – ваш фасон лучше?

      – Наш фасон, – отвечает, – в Туле простой: всякая в своих кружевцах, и наши кружева даже и большие дамы носят.

      Они его тоже и своим дамам казали, и там ему чай наливали и спрашивали:

      – Для чего вы морщитесь?

      Он отвечал, что мы, говорит, очень сладко не приучены.

      Тогда ему по-русски вприкуску подали. Им показывается, что этак будто хуже, а он говорит:

      – На наш вкус этак вкуснее.

      Ничем его англичане не могли сбить, чтобы он на их жизнь прельстился, а только уговорили его на короткое время погостить, и они его в это время по разным заводам водить будут и все свое искусство покажут.

      – А потом, – говорят, – мы его на своем корабле привезем и живоговПетербургдоставим.

      На это он согласился.

      Лев Толстой

      «Война и мир». Фрагменты

      Первая встреча с дубом (том 2, часть 3, глава I)

      …Лакей Петр что-то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но, видно, Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.

      – Ваше сиятельство, легко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.

      – Что?

      – Легко, ваше сиятельство.

      «Что он говорит? – подумал князь Андрей. – Да, об весне верно, – подумал