Препод 3. Александр Курзанцев

Родаблум снова язвительно улыбнулась, – не входите ни в одну экзаменационную комиссию.

      И верно. Я как-то об этом не думал, занятый множеством других вопросов, но меня действительно не включили никуда. Что это? Чьё-то попустительство, банальная ошибка или хитрый заговор? Я почувствовал, как внутри поднимается буря негодования. Ну всё, теперь я точно Сильвии выскажу всё.

      Как со мной пить и сексом заниматься, так она готова, а как включить меня в комиссию, так сразу что-то мешает. Всегда, почему-то, считал, что это должно работать наоборот.

      Но сейчас идти разбираться было глупо, не бросать же своих и я, нехотя, сел обратно.

      – Профессор, неужели вы настолько не уверены в своих студентах? – поинтересовалась Родаблум, тоже усаживаясь на место, – насколько знаю, именно в вашей группе было больше всего часов посвящено этому предмету. Для них не должно быть проблемой ответить устно.

      – Ответят, – хмуро буркнул я, закидывая обратно ногу на ногу и скрещивая на груди руки, – будьте уверены.

      Десять минут прошли в полной тишине, только слышно было лихорадочное поскрипывание перьев по бумаге, да нервное шуршание листков. А затем, не дав ни единой минуты сверху, Родаблум скучающе произнесла:

      – Первый подходит. Не будет желающих, начну вызывать сама. Считаю до трёх.

      Десять минут откровенно мало для подготовки и большинство студентов бы затаилось, дожидаясь когда профессорский перст ткнёт в самого невезучего, но я знал, что мои ребятки не такие. И точно, стоило заслуженной работнице магического образования произнести, – “Два”, как с места поднялась староста.

      – Силлана Полдарк, староста группы, – с некоторым даже вызовом произнесла девушка, подходя к экзаменаторам.

      – Похвальная решительность, – произнесла Латиния улыбнувшись студентке, – присаживайтесь.

      – Главное, чтобы она была подкреплена знаниями, – заметила Родаблум.

      Взяла билет, затем кивнула Силлане:

      – Итак, первый вопрос.

      Чем больше я смотрел на работу этой, с позволения сказать, комиссии, тем мрачнее становился. Если Раад ещё как-то пыталась проявлять дружелюбие, то председатель комиссии вела себя откровенно пренебрежительно. Это чувствовалось во всём: взглядах, жестах, как небрежно она кидала на стол билеты, как задавала вопросы не глядя на экзаменуемого. Третий член, – фон Тифолд и вовсе самоустранился от экзаменов, закинув руки за голову и уставившись в потолок.

      Находясь слишком далеко, я почти не слышал задаваемых вполголоса вопросов и ответов на них студентов, но потерянный вид, с которым мои подопечные вставали из-за стола и уходили из аудитории в коридор, говорил сам за себя. Похоже валили моих ребят просто по-чёрному. Да даже у Латинии, с каждым разом улыбка становилась всё бледней, пока, где-то на середине экзамена, не сошла вовсе на нет. При всём желании, помочь студентам она не могла, первую скрипку тут играла Родаблум.

      Не выдержав, я поднялся со стула и молча направился к дверям. Здесь мне всё уже было и так понятно, хотелось поговорить