Орден Единства. Том I: Мастер кинжалов. Анастасия Евдокимова

прячешься и молчишь.

      Но это война лишь.

      Мой голос сплетался с голосом Ламиата в нашей песне. Мы звучали очень гармонично и красиво. Петь с Ламом было незабываемым и непередаваемым чувством!

      Если ты хочешь зреть, как меняется мир,

      Изменить свой ориентир,

      Знай, ты можешь.

      Но не изображай слепца

      А стой до конца.

      А дальше нам все стали подпевать, будто мы исполняли гимн, а не песню. Но звучали голоса в унисон. Я чувствовала в своём сердце какое-то непонятное волнение.

      Мы захватим города

      Ради нашей мечты без труда.

      Мы будем кричать, пока слепой не увидит,

      Глухой не услышит.

      Настало время свободы!

      Мы принесём дождь в этот мир,

      Мы зажжём пламя в нём,

      Выстоим все перемены,

      Но сами мы неизменны.

      От всего веселья я быстро утомилась и уснула, положив голову на плечо Ламиата. Вскоре вокруг меня появилась какая-то дымка. Она обволакивала меня, заставляя прищуриваться, чтобы вглядеться в темноте и увидеть то, что скрывалось там. Что-то или кто-то стоял в углу пространства, где я находилась. «Я должна, мы должны…» – слышала я обрывки фраз, которые произносил женский мягкий, но властный голос. «Мне плевать на то, что происходит! Это не помогло никому! Я хочу вернуть всё!». Голос женщины стал переходить на крик и уже срывался в истеричном возгласе. Затем всё растворилось, и я провалилась в пустоту…

      Проснувшись утром, первое, что я заметила, так это лежавшего рядом со мной Ламиата, причём мы крепко обнимали друг друга. Я ужаснулась такой картине и отсела, подобрав к себе колени. Я долго смотрела на его лицо, пока оно не стало казаться милым. Задумавшись, я стала перебирать его тёмные волосы, которые были очень мягкими. Внезапно мне подумалось, что я веду себя слишком распущено и, отдёрнув руку, начала заливаться краской. Как вообще так получилось? Пока мысли блуждали в моей тяжёлой голове, я почувствовала, как Ламиат начал ворочаться.

      – Доброе утро! – улыбался мне Ламиат, щуря глаза и позёвывая. Когда он потянулся, то одеяло слегка сползло, оголяя его верхнюю часть плотной грудной клетки. На его теле были ровные кубики мышц, крупная грудь, а сбоку выразительная косая мышца, уходящая глубоко под ткань его брюк.

      – Ты… ты… голый что ли??!! – покрывшись потом и покраснев, я отпрянула назад, пытаясь закрыть часть мужского тела.

      – Спокойно, спокойно! – смеясь, он пытался поймать меня, а я нервно брыкалась, не даваясь в его сильные руки. – Ничего не помнишь что ли?

      – Что? – я застыла от интереса, позволив Ламиату заключить меня в объятия. Затем сразу же оттолкнула его, посматривая на него большими и удивлёнными глазами. – Расскажи мне.

      – Аха-ха-ха-ха! Чудесная Кана! – заливисто смеялся Ламиат, что его белоснежные зубы приятно сверкали. – Ты действительно ничего не помнишь?

      – Нет… Так, погоди… а почему же ты без котты?… В моей постели… спишь…

      – Ночью, когда мы сидели у костра, ты заснула у меня на плече; я отнёс тебя в