Римская сага. Том V. За великой стеной. Игорь Евтишенков

отрезать. Обещаю, что если дело дойдёт до этого, я убью тебя первым. Слышишь? – эти слова привели слепого певца в чувство, но радости не добавили.

      – Нет, не убивай… Может, обойдётся… – пробормотал он и затих.

      – Соберись, тебе надо будет сейчас петь лучше, чем Фебу. Зенон, дай ему воды, пусть прочистит горло. Павел, – Лаций взял старого друга за руку, – ты чувствуешь меня?

      – Да, – прошептал тот. – Ты горячий и… красного цвета. Ты весь красный.

      – Вот лучше думай об этом. И успокойся. Вот это да!.. Смотри, что происходит! – Лаций от удивления даже приподнял шлем, чтобы лучше видеть приближающуюся процессию. Слуги образовали дорожку от носилок к навесу, где стояли старший евнух и начальник охраны Фу Син. Рядом с каждым зонтом поставили большие корзины, наполненные чем-то белым.

      – Это император? – тихо спросил за спиной Зенон.

      – Не похоже, – пробормотал Лаций. – Ждали его жену…

      – Персиковый цвет. И немного голубого. Есть красный, но персиковый везде, – внезапно лихорадочно зашептал Павел Домициан, но потом грустно добавил: – Это женщина. Достойная женщина, но моему сердцу неспокойно.

      Когда из носилок появилась женская фигура в шёлковом халате из розового шёлка с жёлтым веером, которым она прикрывала лицо, со всех сторон раздались громкие возгласы:

      – Тысяча лет жизни! Тысяча лет жизни!

      Солдаты стали стучать палками по щитам и спинам легионеров, крича:

      – Дитоу! Дитоу!

      – Бу кан!

      – Ксиалай!

      Лаций опустился на колени и успел бросить через плечо Павлу Домициану:

      – Она в розовом халате с красными полосами на краях рукавов.

      – Ну, я же говорил! – с удовлетворением ответил слепой, коснувшись лбом земли.

      – Откуда ты это знал? – спросил его Зенон, но получил от подошедшего солдата палкой по плечам и, вскрикнув, замолчал.

      Вдали послышался вкрадчивый голос старшего евнуха, но слов слышно не было. Затем уже громче зазвучал дрожащий голос Фу Сина:

      – Госпожа двенадцати лун, это подарок генерала Чэнь Тана. Он убил оскорбителя великого императора, ничтожного хунну Чжи Чжи, и передаёт эти картины императору Юань Ди в знак величайшей признательности его небесной власти, – он замолчал, и какое-то время ничего не было слышно.

      Лаций зажал шлем ладонями и мелено повернул голову в сторону. Теперь он мог одним глазом наблюдать за происходящим, хотя со стороны казалось, что его шлем вместе с головой смотрит точно в землю. Он не слышал, что говорила жена императора, но её голос казался ему низким и грудным, хотя все ханьские женщины, которых он слышал до этого, обладали тонкими, почти детскими голосами. Наконец, Фу Син перешёл к рассказу о взятии крепости, и его голос сразу зазвучал намного увереннее и громче. Лаций слышал каждое слово, и на этот раз рассказ начальника охраны отличался большей красочностью и преувеличениями. В наиболее страшных, захватывающих моментах слышались