Курсант. Назад в СССР 13. Рафаэль Дамиров

снова поглядел на часы.

      – Так еще рано, вроде…

      – А кто нам запретит уйти пораньше? Ты с бульоном любишь пельмешки или без?

      – С бульоном и перца побольше…

      Дверь распахнулась, и в кабинет залетел взъерошенный Пяткин, пыхтел так, что даже очки запотели.

      – Стучаться надо, Феликс Васильевич, – недовольно пробурчал заведующий на подчиненного.

      – Пал Алексеевич! – выдохнул Студент, таращась на нас. – Он живой!

      – Кто живой? – Мытько нахмурился.

      – Сергиенко, тот убитый живой. Этот, который отравлен неустановленным веществом.

      Дышал Пяткин всё ещё тяжело.

      – Знаю, кто такой Сергиенко. Что ты вообще мелешь? Хм! Живой! Ты же сам его вскрывал…

      – Вскрывал! – Пяткин схватил со стола кружку с моим недопитым коньяком и выглыкал одним махом. Даже не поморщился.

      Шумно выдохнул и продолжил:

      – Сам бы никогда не поверил, но он… он… глаза открыл. У-уф…

      – Ты это… Студент, – Мытько посмотрел на него с укоризной. – Много уже сегодня на грудь принял?

      Заведующий кивнул на пустую кружку.

      – Только две чашки кофе и бублик.

      – Оно и видно… Выпиваешь, что ли? Не замечал за тобой. Ты давай завязывай, а то на партсобрании разберем тебя. Не хватало мне еще одного пьяницы на рабочем месте.

      – Да я вообще не пью! Это нервы!

      – С чего тогда ты взял, что Сергиенко живой?

      – Да говорю же вам, он глаза открыл…

      – Это невозможно. Трупное окоченение, и все такое.

      – Пойдемте, я вам покажу, – упорствовал Студент.

      – Ну пойдем, – прокряхтел Мытько.

      Мы направились в секционную. Сменив уютный кабинет с ароматом разве что книжной пыли на запахи формалина, хлорки и, как мне показалось, аммиака. Но даже они не могли перебить специфический трупный запах, витавший в коридорах лабораторной части здания. Не все «клиенты» этого учреждения попадали в свежем состоянии.

      В секционной, представляющей из себя огромный общий зал с множеством столов из нержавейки со специальными желобками, для стока крови и межтканевой жидкости, было пусто. Живых не было, только мертвые. На некоторых столах лежали трупы. На одном – кости, явно выкопанные из земли. Из них предстояло собрать скелет.

      – Вот! – Феликс ткнул пальцем в труп Серого, что лежал, распотрошенный, на крайнем столе.

      Даже мне было видно, что мертвее тот и быть не может. Черепная коробка со следами вскрытия, брюшная и грудная полость тоже. Но патологоанатом уже залатал его грубыми швами. Ну и, конечно, трупные пятна… Их ни с чем не спутаешь.

      – Феликс, Феликс, – покачал головой Мытько, обернувшись на выглядывающего позади меня молодого сотрудника. – Иди сам посмотри. Закрыты у него глаза. Ты вообще сегодня спал после ночной?

      – Нет еще… – пробормотал тот, вытягивая шею и вглядываясь в лицо трупа. – Хотел все доделать, а потом уже до вечера дотянуть. Не люблю днем спать.

      – Короче, Студент! Марш домой.