Большие надежды. Чарльз Диккенс

и Орлик подметали в кузнице, и ничто не напоминало о недавнем побоище, только у Орлика была рассечена ноздря, отчего лицо его не стало ни выразительнее, ни красивее. Из погреба «Веселых матросов» прибыл кувшин пива, и хозяин с работником по очереди прикладывались к нему, как добрые друзья. Джо, которого всеобщее успокоение настроило на философский лад, вышел проводить меня на дорогу и напутствовал душеспасительным замечанием:

      – Полютует и перестанет, Пип, полютует и перестанет, – так-то и все в жизни!

      Едва ли стоит рассказывать о том, какие нелепые чувства волновали меня, когда я вновь приближался к дому мисс Хэвишем (ибо чувства, вполне серьезные у взрослого мужчины, в мальчике кажутся нам смешными). И о том, как долго я ходил взад и вперед мимо калитки, не решаясь позвонить. И как раздумывал, не лучше ли уйти, не позвонив; и как, несомненно, ушел бы, располагай я своим временем, чтобы прийти в другой раз.

      На звонок вышла мисс Сара Покет. Эстеллы не было.

      – Как, вы опять здесь? – сказала мисс Покет. – Что вам нужно?

      Когда я ответил, что пришел только справиться о здоровье мисс Хэвишем, Сара, видимо, засомневалась, не предложить ли мне убираться подобру-поздорову; однако, не рискнув взять это на себя, она впустила меня во двор, исчезла в дверях и скоро вышла с лаконическим разрешением пройти «наверх».

      В доме ничего не изменилось, мисс Хэвишем была одна.

      – Ну? – сказала она, впиваясь в меня глазами. – На-деюсь, тебе ничего не нужно? Ты ничего не получишь.

      – Нет, что вы, мисс Хэвишем! Я только хотел рассказать вам, что работаю исправно и помню, как много я вам обязан.

      – Ну хорошо, хорошо. – Беспокойные пальцы зашевелились, как бывало. – Можешь иногда заходить. Приходи на свое рожденье… Ага! – внезапно воскликнула она, поворачиваясь ко мне вместе со стулом. – Ты что смотришь по сторонам? Ищешь Эстеллу?

      Я действительно искал глазами Эстеллу и, уличенный в этом, выразил заплетающимся языком надежду, что она в добром здоровье.

      – За границей, – сказала мисс Хэвишем. – Далеко, не достанешь; получает воспитание, подобающее молодой леди; еще похорошела; все ею восхищаются. Ты чувствуешь, что потерял ее?

      Последние слова она произнесла злорадно, сопроводив их таким неприятным смехом, что я совсем растерялся и не знал, как отвечать. Впрочем, никакого ответа и не понадобилось, потому что она тут же отпустила меня. Когда ореховолицая Сара захлопнула за мной калитку, я почувствовал, что меня пуще прежнего тяготит и мой дом, и ремесло, и все на свете; и больше ничего из моей затеи не получилось.

      Огорченный и подавленный, я плелся по Торговой улице, заглядывая в витрины и придумывая, что я купил бы, если бы был джентльменом, как вдруг из дверей книжной лавки появился – кто бы вы думали? – мистер Уопсл! Мистер Уопсл держал в руке раздирающую трагедию «Джордж Барнуэлл»[2], на покупку

2

…трагедию «Джордж Барнуэлл». – «История Джорджа Барнуэлла, или Лондонский купец» – трагедия Джорджа Лилло (1693–1739), родоначальника английской буржуазной драмы. Героя пьесы, подмастерья Джорджа Барнуэлла, завлекает в свои сети бессердечная куртизанка Милвуд, под влиянием которой он грабит своего хозяина, затем убивает богатого дядюшку и вместе с Милвуд кончает жизнь на виселице.