Девушка в золотом. Лара Продан

не отрывала голову от окна и молчала. Казалось, она ждала чего-то значимого и важного, что вот-вот должно было показаться. Вся её напряжённая фигура, лицо и широко открытые глаза, выискивающие что-то там, вдали, говорили об этом. И вдруг раздался громкий восторженный крик, и Милиса, развернувшись к остальным, выдохнула: «Я вижу его».

      Вдалеке показалась большая статуя «Золотого человека», установленная перед входом в Государственный историко-мемориальный музей-заповедник «Иссык». Никто из семьи здесь ещё не был. А потому решили начать осмотр с залов, что располагались внутри построенного для музея здания. Но Милиса воспротивилась. Её как магнитом тянуло к некрополю, она почти побежала по полю. Казалось, она точно знала, куда ей надо, будто кто-то звал её туда. Внезапно около одного небольшого раскопанного кургана девушка остановилась и застыла на месте.

      – Какой здесь воздух! В нём можно утонуть, захлёбываясь! – воскликнула она и, осторожно ступая по разрытой бывшей усыпальнице воина или воительницы в золотом, приблизилась к брёвнам, что защищали покой усопшего или усопшей более двух с половиной тысяч лет.

      Её рука медленно, плавно потянулась к торчащему стволу тянь-шаньской ели, пальцы почувствовали его шероховатость, невидимые токи побежали от пальцев к ладоням, по рукам, захватывая всё тело, в глазах вспыхнул зелёный огонёк, она вся напряглась и замерла. В воздухе повисли её невысказанные слова: «Мгновение мне принадлежит, как я принадлежу мгновению».

      Глава 2

      Милиса ощутила себя плавающей в удивительно тёплой, нежной и непонятной среде. Глаза почему-то не давали никакой информации. Они были закрыты, и открыть их она, как ни пыталась, не могла. Не могла она и выпрямить ноги и руки, которые были прижаты к телу. При попытке вытянуть их они постоянно упирались во что-то мягкое и эластичное. Несмотря на неудобное положение тела, Милиса чувствовала себя чрезвычайно комфортно и защищённо. Более того, она была готова поклясться, что ещё никогда в жизни ей не было так хорошо. Она помнила, как объятия матери или бабушки смягчали ей боль от ушибов или обид. Тогда она тоже чувствовала себя в безопасности. Но это было совсем другое чувство, ибо эта защищённость ограничивалась рамками любви мамы, бабушки, старшей сестры, папы. Сейчас же она купалась в абсолютной любви, которая не знает границ. От осознания этого Милисе захотелось выпрямиться, и она резко отбросила правую ногу, ощутив, как та стала утопать в чём-то мягком и тёплом.

      – Привет, мой малыш. Как ты там? – услышала вдруг Милиса ласковый женский голос и тут же почувствовала, как кто-то осторожно поглаживает её правую ногу. – О мой Митра, какая маленькая ноженька у моего сына, – услышала вновь Милиса.

      Ей захотелось прокричать, что она не мальчик, а девочка. И ей захотелось узнать, кому принадлежит этот чудный ласковый голос. Милиса начала движения, сначала медленные, а потом более активные. Яркий, резкий свет внезапно ударил по глазам, ей стало больно, и она закричала.

      – Поздравляю, госпожа, у вас