Этажи. Литературно-художественный журнал

на мир сквозь витрины стекло:

      на Равиля, впервые летевшего в Мекку;

      на Марию Петровну, которой не шло

      её красное платье; на Колю с Тагила,

      подхватившего триппер в отеле «Уют»;

      на доцента Смирнова, который светило,

      только бабы ему всё равно не дают.

      Вот закрылся буфет. Бутерброд много думал,

      с головой завернувшись в тугой целлофан.

      Он не спал – сердце билось синкопой угрюмой,

      разгоняющей кровь в предвкушении ран.

      «Боже мой, боже мой! Я, наверное, Jesus, —

      застонал бутерброд. Возмолился в слезах, —

      Папа, может, не надо шутить с моей жизнью?

      Не, я всё понимаю, но это же крах

      всех надежд моих, чаяний всяческих разных.

      Я, ей-бо, не готов. Может быть, через год?»

      Бог молчал, но с утра тараканов заразных

      он наслал на буфет. «С бородой анекдот, —

      бутерброд возмущенно на это ответил. —

      Чуть чего, так и сразу болезни и мор.

      Ну а вдруг пострадают невинные дети

      от того, что я чашу твою не попёр?

      Я отныне и присно теперь богохульник.

      А ещё учудишь что – вообще сатанист».

      В ту секунду срыгнул пассажир Бородулин —

      стать решил человеком внутри него глист.

      Эпифоры

      Он говорит: постоянно просыпаюсь от того, что хочется    петь.

      А она ему: Петь, ну может не надо? Не надо, Петь!

      И без того, понимаешь, пыль по углам, быт не то чтоб           налажен.

      А он ей: скажи ещё, что война кругом и прочая лажа. Лажа.

      Она говорит: видела сегодня, не поверишь, Лёшу из пятой парадной.

      Кстати, куда это ты на ночь глядя намылился такой парадный?

      И так, понимаешь, пыль по углам, быт не то чтобы колосится.

      А он говорит: вот ещё у тебя, овцы, забыл отпроситься.

      И что там Лёха? А то и впрямь давно его видно не было.

      Он раньше заходил иногда, а в последнее время повода, видно, не было.

      А она говорит: его, представляешь, брали в плен чеченцы.

      Потом отпустили. Говорит, они и не злые вовсе – просто чеченцы.

      У них берцы из военторга. Аллах. Щетина, наверное, ужасно колется.

      Раньше так было. Теперь у них быт налажен: никто не бухает, не колется.

      «Вот всех бы собрать патриотов…»

      Вот всех бы собрать патриотов

      Руси бы Святой патриотов

      И сжечь бы их всех патриотов

      Вот жизнь бы тогда началась!

      Собрать бы ещё либералов

      поганых жидов-либералов

      и всех расстрелять подчистую

      Вот зажили б мы бы тогда!

      И всех бы собрать гомофобов

      Вот этих прыщей маскулинных

      И всех перевешать на сваях

      Вот мы б задышали тогда!

      И педиков всех чтобы разом