Чужой ребёнок. Роман. Людмила Галыгина

действительно твой ребёнок.

      – Конечно мой, я запрещаю тебе даже думать иначе. Это мой малыш, он будет Бергом, моим наследником и любимым сыном.

      «Нет, он не сумасшедший, он просто заранее полюбил этого ребёнка. Что в этом плохого?»,– успокаивал себя Ларс. Но всё равно считал, что это не нормально.

      Иоган попросил друга присмотреть за домом, отпустил на выходные прислугу, сделал распоряжения на своем мебельном комбинате и уехал в аэропорт в тот же день, когда были готовы документы. Прилетев в Москву, купил в столице подарки Евгении и её матери. Потом поездом ехал до Таганрога. И всю дорогу переживал об одном, чтобы Женя никуда не уехала, ведь у неё с матерью серьёзные разногласия. Для него разногласия с родителями было нормальным явлением. Взрослые дети должны жить отдельно от них. Как они с отцом. У них тоже не складываются отношения. Но это не значит, что нужно их разрывать окончательно. Он всё равно твёрдо знает, что ювелирный бизнес отца перейдёт к нему. А когда отец будет совсем стар, он обязан будет заботиться о нём. Это узаконено в их стране.

      Но Россию Берг не знал. Он здесь бывал не раз по делам мебельного бизнеса, но никогда ему не пришлось вникать в семейные отношения русских. Он не знал, что здесь в семьях бывают разрушены все связи, и родные могут ненавидеть друг друга хуже чем враги. Что родители бросают детей, а дети родителей. Это только предстояло ему узнать.

      На вокзале в Таганроге Иоган взял такси и поехал по адресу к Жене. Её не было дома, она гуляла по берегу залива. Свежий ветерок в летнюю жару нёс прохладу с моря. Ей не хотелось уходить, она бродила босиком по песку, заходила в воду, освежая ноги. И снова выходила на берег. Присела на большой плоский камень, погладила его рукой. Здесь она в детстве загорала. Камень всегда был тёплый, гладкий и какой-то свой, родной.

      – Тут бы и мой сынишка загорал. Я бы привела его сюда и показала любимое место. Ему бы понравилось…

      Она не замечала, что по щекам текут слёзы. Ей не хотелось покидать родные места. Но Женя не видела другого выхода.

      – Две недели завтра истекают, мать бесится. Мне всё равно придётся уезжать, даже если швед не приедет.

      Только сейчас она заметила, что она никогда не называет его по имени. Женя задавала себе вопросы и не знала на них ответы.

      – Это что значит? Что я не принимаю его сердцем как мужчину? Конечно, не принимаю! Я даже не знаю, как он выглядит. Просто благодарна ему за то, что откликнулся. А если он ждёт от меня любви? Что мне тогда делать? Надо будет пересиливать себя, подстраиваться и угождать ему. Вот что меня ждёт. На это и нужно себя настраивать сразу. Может я смогу? Ой, что это я? Ведь он может и не приехать, а завтра мне уходить из дому.

      Евгения поднялась с камня, ещё раз посмотрела на него, обвела взглядом залив, помахала рукой чайкам и пошла домой.

      А дома Иоган уже мирно беседовал с Дарьей Тимофеевной. Русский язык его был никудышным. Но понять его было можно. Он уже вручил подарок Дарье. Это была богатая норковая накидка, которую она разложила тут же на диване и всё смотрела на неё во время разговора