Pa-ra-sa-i-to. Geneviève Moreau

рано утром от её присутствия остаются лишь нотки парфюма в прихожей и очередной чёрный костюм, который домработница увезёт в химчистку.

      – Карла, – брюнет с холодной полуулыбкой подошел к жене, вынуждая её оскалить зубы в ответной улыбке, помог ей снять пальто, забрал из её рук вино, с едва скрываемым отвращением окинул взглядом небрежно закатанные до локтя рукава рубашки и торчащий из нагрудного кармана галстук и осторожно, стараясь не касаться одежды жены, невесомо коснулся губами уголка её губ. – Ты даже не забыла про белое вино? Как мило. Проходи, мы ждем тебя. Как раз к ужину успела.

      От лицемерно-нежного поцелуя у Карлы сводит скулы, как от Маргариты или домашнего лимончелло после мёда. Муж плавит отвращение с ужасом в полуулыбке и, наконец, уходит. Смотря ему в спину, Карла поймала себя на мысли, что среди смердящих трупов, грязно ругающихся следователей и перемазанных кровью судмедэкспертов она чувствует себя как дома. Там не нужно притворяться хоть какой-то матерью, добропорядочной женой, выглядеть достойной супругой перед родителями Коула и не быть идеальной женщиной среди жен друзей Коула. Там, в клубах сигаретного дыма, среди запаха пороха, где можно крыть матом допустившего оплошность стажера, орать до хрипоты на начальство и даже устроить драку на задержании, не надо подбирать слова и не заставлять себя сдержанно улыбаться. Не пылать немой яростью вместо того, чтобы отвесить смачного подзатыльника сыну, сходящему с ума от взрыва гормонов. Не держать себя в руках и не закатывать глаза во время бесконечных походов по магазинам с с избалованным ребёнком редкостным шмоточником с последней стадией шопоголизма. Там можно позволить себе ослабить контроль над собой и выплеснуть ярость.

      – Карла?

      Нотте поняла, что так и стоит в прихожей, смотря в пол.

      – Сейчас приду.

      Женщина прошла в ванную и замкнула дверь. Из зеркала на неё уставился болезненно-бледный призрак с острыми чертами лица и неприятным, презрительным взглядом. В глазах полопались капилляры от хронического недосыпа, пальцы дрожат, чёрные волосы растрепались из-за езды с открытым окном. Расправлять рукава рубашки – плохая идея, манжеты в крови почти до локтя. Сегодня Карла своим галстуком перевязывала парню из патруля ногу после ножевого. Наверняка и на брюках осталась кровь. Следователь хотела принять ванну и лечь спать, но смотрела в чёрные глаза своего отражения и принюхивалась к ощущению вечера. В нём всё выдавало напряжение. В нём нет места для сна. Воздух наэлектризован. Карла называет состояние, когда явных оснований для беспокойства нет, но нутро кричит, что что-то случится, «параноидальная паника».

      Хоть выходить к семье в такой одежде – верх неприличия и неуважения, Карле давно и бесповоротно плевать на правила хорошего тона. Смыв видимые следы разборок, застегнув рубашку и поправив пиджак, женщина вышла в столовую и осмотрелась.

      В оконной раме сгущаются тучи. Слышно, как порывы ветра разбиваются о стены дома. В гостиной