Сладкие Валентины для Пышечки. Алекс Стар

Как мягкое тесто, когда его нежно и аккуратно вымешивают…

      Мои руки скользят по моей мягкой коже, лаская её, и я невольно вспоминаю того самого старшего брата Мармеладова Ивана, и его калач…

      Ммм…

      Я сама не замечаю, как мои пальчики проскальзывают у меня между ног и начинают нежно теребить мою крошечную виноградинку, и между бёдер у меня всё растекается сладким сиропом…

      Вот я делаю круг подушечкой пальца, ещё и ещё, стон вырывается у меня из груди, я чувствую приближение бисквитной радости, как вдруг слышу возглас в ванной комнате:

      – Пардон муа! Что вы делайть в моём номере?!

      И чья-то рука резко отодвигает шторку душа в сторону!

      И я вижу перед собой незнакомого мужчину, в джинсах. Рубашке и шарфике на шее.

      И мне кажется, но почему-то его лицо мне смутно знакомо…

      – Это мой номер! – неуверенно бормочу я, и вода из душа всё течет и течёт, обтекая всё моё аппетитное пышное тело мягкими струями…

      – Нет, это есть мой номер! – уверенно делает шаг вперёд мужчина и грозно сверкает очами. – А вы есть Ева Эклерова, так? – вдруг произносит он.

      И тут я вспоминаю, где видела его раньше: ну конечно же, это ведь Франсуа Крутон – знаменитый кондитер из Парижа! Который как раз планирует открыть свою пекарню прямо здесь, в Сочи, на Красной Поляне!

      – Нет, это мой номер, я его забронировала, – отвечаю я, и тут только до меня доходит, что я стою перед известным кондитером совершенно голая!

      Я пытаюсь закрыть своё тело руками, но, похоже, это совершенно бесполезно, потому что француз уже точно успел рассмотреть все мои выдающиеся формы, потому что он, не отрываясь, смотри на меня.

      Буквально пожирает взглядом, и даже уже забыл, что он перепутал номер. Или нам по ошибке забронировали один на двоих…

      – Пардон муа, Ева, но не могу не сказать, что вы есть… Тре аппетит… Белль, – вы прекрасны, – вдруг произносит он, и подходит вплотную к ванной. – Я есть француз… Я не могу терпеть такое, – уже хрипло бормочет он, и я, опустив взгляд, вижу, как заметно топорщится его ширинка.

      И суда по размерам, у него там очень большой круассанчик. Я бы даже сказала, огромный…

      – Позвольте мне вас есть, – отбрасывает он в сторону свой шарфик и хватает меня за грудь.

      Нежно гладит её ладонью, обводит большой круг и дрожащими губами припадает к моему набухшему, как вишенка на торте, соску, и начинает его облизывать и посасывать.

      – Это есть так делисьё, – бормочет он, пока его вторая рука мнёт, как мягкий бриошь мою вторую грудь, и он буквально зарывается лицом в мои мягкие большие груди.

      Это так чудесно, что я и сама забываю, что мы совершенно незнакомы, и моя нога сама поднимается, и я ставлю её на край ванной.

      – О мон дьё! – вскрикивает мой француз, поглаживая мой живот, опускаясь ниже и раздвигая пухлые губки у меня между ног. – Вы просто божество, Ева! Богиня ла русс! Натурель, – шепчет он, вставая на колени перед ванной, и его лицо оказывается как раз напротив моих разведённых ножек.

      Напротив моей сладкой вишнёвой