Вечная Странница. Потерянные звезды. Екатерина Левина

сжать, стянуть пространство обратно до размеров маленького защищенного мирка.

      И звезды подчинились. Это было невероятно и невероятно тяжело, но они действительно тянулись обратно, складываясь в уже привычную сферу, пусть и гораздо больших размеров. Но стоило лишь на секунду потерять концентрацию, как звезды, удерживаемые на месте только лишь моей силой воли начинали стремительно отдаляться.

      Так сложно было не думать ни о чем лишнем и не отвлекаться, и так страшно было потерять контроль и снова оказаться в пустоте, чувствуя себя лишь еще одной из миллиарда песчинок, отделенных друг от друга бесконечными пространствами.

      Я чувствовала, как дрожит что-то внутри от напряжения и понимала, что не смогу держать их вечно. Сфера дрогнула, расширяясь, а затем стянулась немного обратно, повинуясь моему отчаянному рывку. Но это была не более чем агония – не человеку тягаться со вселенной.

      Звезды вдруг стали из белых бледно-голубыми, ярко вспыхнули, и лопнули невидимые нити, которыми я притягивала их к себе. Но вместо того, чтобы разлететься в стороны, как стремились еще совсем недавно, они рванули ко мне, ослепляя светом настолько ярким, что уже не оставалось места темноте.

      ***

      Больно! Так больно, что эта боль кажется нереальной. Я хватала ртом воздух, пытаясь закричать или хотя бы захрипеть, но горло перехватывало, а по венам жидким огнем струилась агония. Мне никогда не было так больно, хотя я думала, что привыкла к боли. Но моя боль была совершенно другой, она мирно жила со мной, свернувшись клубочком где-нибудь в голове или в груди и только изредка выпускала когти. А это… это было адом с озером раскаленной алой магмы, которая была вокруг меня, которая была мной…

      – Пей, – губ коснулся холодный – ледяной – край, я рефлекторно сделала глоток и даже не ощутила вкуса.

      Боль странно притупилась, словно на нее накинули плотное одеяло, она не ушла и в голове не стало яснее. Я как будто медленно падала вниз и никак не могла упасть. Под веками было не темно, а тускло-красно. Я почувствовала чужую холодную ладонь на лбу, от прикосновения боль немного усилилась, но все еще была слишком глухой, чтобы причинить реальный дискомфорт.

      – Спи, – еще один приказ знакомым голосом. И мой разум подчинился так же легко, как и в прошлый раз.

      ***

      Все было красным, но не ярким, тускло-красный сумеречный свет с красноватого облачного неба едва освещал мутно-красную воду, похожую на кисель. А по ней плыла такая же красная лодка, вроде бы деревянная, но она была странно мягкой. И твердой одновременно. Словно металл или камень обернули в несколько слоев толстой фланели.

      И я сама тоже была мягкой, и твердой, и тускло-красной… но при этом, кажется, светилась. Под кирпичной кожей змеились белые полосы вен, сначала едва различимые, они становились все ярче, ветвились, прорастая все дальше. Пока, наконец, не засияли даже кончики пальцев.

      Я медленно покрутила руками перед глазами, светящиеся узоры как будто действительно повторяли рисунок вен, такой же был на плечах,