Традиция, трансгрессия, компромисc. Миры русской деревенской женщины. Светлана Адоньева

ожидали от нее «ловкости» в работе, в пении и пляске, а также достойного поведения в различных ситуациях. Старые обычаи социального поведения девушки требовали от нее неспешности речи, демонстрации уважения к старшим, ожидания приглашения в хоровод и т.д. Новейшие чаемые качества девушки: бойкая речь, умение быстро и ловко ответить на любое замечание или частушку, а также, как это было отмечено в исследовании двадцатых годов прошлого века, готовность прогуливаться на весенних игрищах деревенской молодежи, не дожидаясь приглашения парня [Кнатц 1928: 198]. Таких девушек назвали бойкими, ходовыми или боевыми ([Мамаева 2014], см. также главы 3 и 4). Новые стандарты поведения не были приняты всеми и сразу, они устанавливались постепенно, в разное время на разных территориях СССР. Однако женщинами всех поколений неучастие девушки в собраниях деревенской молодежи оценивалось негативно. Девушки, как предполагалось, должны были не только предъявлять обществу самих себя как потенциальных невест, но и поддерживать честь и репутацию семьи.

      Честь и слава рода в значительной степени проявлялась в девичьих нарядах и поведении. С рождения мать или бабушка (большуха) отводила для девки сундук с приданым. Девочка пополняла его сама, начиная лет с семи-восьми она училась прясть и вышивать [Балашов, Марченко, Калмыкова 1985; Колпакова 1928]. Когда приходил ее срок перехода в большую беседу (собрание старших девушек, для которого они снимали отдельную избу, оплачивая аренду едой и полотном), она надевала особый головной убор, который обозначал ее статус девушки-невесты. Его называли повязкой, кокошником, крáсотой или цветами. Большие хороводы, которые устраивали летом, были своеобразной ярмаркой, на которой крестьянские семейства накапливали престиж и символический капитал, демонстрируя повадку и наряды своих «невест». Семья вносила значительные инвестиции в девичью справу: например, в течение трех дней престольного праздника пинежские девушки должны были сменить наряд шесть раз, на каждый выход их наряжали старшие родственницы. Замужние женщины-хозяйки в хороводах участия не принимали: они, стоя в стороне, судили о том, кто лучше одет, лучше двигается в хороводе и лучше поет [Бернштам 1991; Морозов, Слепцова 2004: 353; Калашникова 1999: 36; Кнатц 1928: 190].

      Таким образом, в отличие от парней, репутация девушек в значительной степени зависела от усилий старших женщин их рода. Однако они могли и сами создавать свою репутацию – своим остроумием, своей живостью и бойкостью; в особенности это касалось поколений, рожденных в двадцатые годы и позже. Тем не менее для всех поколений женщин (рожденных с 1899 до 1950 года) представление о девичьей чести было значимым: это был ожидаемый сценарий поведения. Девушка могла снискать славу сама, но в конечном счете за ее честь отвечала ее семья. Это достаточно хорошо видно по материалам XIX века (на них ссылался Д. К. Зеленин), но и мы также слышали об этом от старших женщин во время наших полевых исследований. В Архангельской области молодой муж мог дать знать гостям, была ли молодая девственницей,