Иногда они возвращаются…. Леонид Денисов

л:

      – И тот у тебя нехорош, и этот худ. Набери ты мне ангелов… а грешников постарайся исправить!

      По делу же с прибывшим полковым священником, вероятно, доводы архимандрита были довольно основательны, потому что владыка решил запретить ему священнослужение.

      Резолюция, однако, не была еще написана, и вот после обеда митрополит Филарет лег на диван для кратковременного отдыха. Лишь только смежил он глаза в легком сне, как увидел своего бывшего любимого владыку, митрополита Платона.

      Явился он к нему, как бы в прежнее время, в своем любимом Вифанском саду, одетый в легкую и простую ряску, в бархатной скуфейке на голове, и, ласково глядя на Филарета, говорил ему: «Василий Михайлович! (под таковым еще светским именем знавал Филарета митрополит Платон) прости ты прегрешившего отца Ивана…

      И едва хотел Bacилий Дроздов, как было прежде, повергнуться к стопам любимого святителя, как видение исчезло, и митрополит Филарет открыл глаза, будучи еще объят живостью всей обстановки посетившего его видения.

      «Какой такой прегрешивший отец Иван? – подумал владыка, – много у меня отцов Иванов!» – и за разными делами забыл об этом видении в тот же вечер.

      Но вот в наступившую ночь видит владыка второй необыкновенный сон: является к нему император Александр I и тоже просить Филарета: «Не клади гнева, владыка, на моего храброго попа Ивана!»

      «Сердцеведче Господи! – думает владыка, проснувшись от сна: «кто такой поп Иван, что вот уже в другой раз души усопших из горних селений приходят просить меня о нем?..» И на имевшейся около его постели аспидной доске он записал, как имел обыкновение ловить мимолетные мысли, несколько слов на память.

      После этого Филарет снова заснул, и по малом времени из сонной, подобно смерти, тьмы сознания выступил пред ним третий величавый образ – фельдмаршала князя Кутузова Смоленского. Славный победитель Наполеона предстал пред владыкою старым и изможденным краткой, но смертельной болезнью своей, поразившей его во время погони за отступавшим великим полководцем, и тоже обратил к Филарету просительные слова: «Не входи в суд, владыко, – говорил обитатель загробного мира: снизойди к слабости духовника моего Ивана!».

      Только что хотел было митрополит воздеть руку для благословения болящего старца, как образ его как бы растаял во мгле, и Филарет снова пробудился.

      Уже брезжил свет утра; пора было и вставать.

      Сильно взволнованный такими необычайными снами, владыка стал перед образами и в усердной молитве просил у Бога вразумления.

      Сев по некотором времени за дела, первое, что увидел владыка, – было дело о неисправном иеpoмoнaxе Иване, присужденном к запрещению служения. Филарета сразу осенило.

      «Вот он! – подумал святитель – это и есть тот поп Иван, чья судьба потревожила души великих людей в их вечном упокоении и заставила их явиться ко мне, недостойному, с просьбами… Да… он из полковых и мог быть знаем этими персонами, – но что значит столь разнообразное их появление? Почто взволновали душу мою столь дорогие образы?!»

      Никому не сообщая о своих тайных думах, владыка послал в монастырь за неисправным монахом, чтобы он в тот же день явился к нему.

      Со строгим взором и нахмуренным челом ждал владыка виновного иеp0м0нaxa. Но вот и виновный. Отворив дверь покоя, где находился митрополит, келейник пропустил мимо себя высокого манатейного[1] старца, в большой бороде которого седина не могла еще совсем побороть черного цвета молодости, и он пробивался сквозь нее прядями. Помолившись и облобызав руку владыки, иеромонах упал ему в ноги и со слезами стал просить:

      – Знаю, владыка, ты звал еси мя! Не помяни греха моего! Стыд мой предо мною есть знаю!.. Не лишай, владыка, благодати благословения десницу, благословлявшую царя на битву!

      Эти слезы и слова старца-монаха взволновали митрополита, и он, сдерживая волнение, сказал ему:

      – Встань, слабый, и скажи мне, как протекла жизнь твоя и откуда ты произошел?

      – Из причетнейших[2] детей, владыка, я обучался в Московской духовной академии.

      – Значить ты должен помнить владыку Платона, когда он был учителем пиитики и катехизатором академии? – спросил Филарет.

      – Помнить, владыка! – воскликнул иеромонах, всплеснув руками, при чем обильные слезы снова полились из его глаз, – Владыку Платона помнить?!.. Пусть прилипнет язык к гортани моей, когда я забуду славить владыку Платона! Забудь меня Господь Бог, когда я хоть раз, отходя ко сну, забуду вознести мою молитву о владыке Платоне. Он питал ко мне отчую любовь; я был у него лучшим учеником: владыка пророчил мне высокую участь, но волею Создателя я пошел в белое духовенство, а у владыки Платона явился другой, достойнейший преемник Василий Михайлович Дроздов, звезда коего воссияла, и на ком до сих пор почиет благословение владыки Платона!

      Иеромонах-старец, говоря это, плакал; по лицу митрополита Филарета тоже текли невольные слезы, при воспоминаниях о Платоне, нарекшим его своим духовным преемником

1

Манатейная, манатейное (церк.). Прил. к манатья; имеющий право носить монашескую мантию.

2

Причет – церк. состав лиц, служащих при какой-либо одной церкви.