Веселая офисная жизнь. Агата Богатая

Владимировна, пытаясь прикрепить камни самостоятельно к сапогам. – Я же из больницы еду. От Юры.

      – Господи. Что опять у вас случилось? – Недоумеваю я.

      – Помнишь, этот гвоздь, за который ты зацепилась колготками? – Спрашивает она, проходя на кухню к холодильнику и вытаскивая оттуда лосось для бутербродов и муксун.

      – Еще бы! – Сокрушаюсь я. – Я ведь и ногу поранила, между прочим!

      – Юра тоже, только он сел на торчащий гвоздь! – Добавляет Владимировна, вытаскивая из корзинки батон и сооружая бутерброды.

      – Кошмар, конечно! – Ужасаюсь я. – Вот вам и романтика в темноте!

      – Столько воплей было, не представляешь! – Вздыхает приятельница, жуя рыбу без бутербродов.

      – Могу себе представить! – Восклицаю я.

      – Это мы так неудачно собирались пошалить на кухне. – Добавляет подробности в рассказ Владимировна. – Перекиси я не нашла, и мы решили подождать до утра. А боль у него адская и кровь хлещет, как из ведра! Ни встать, как говорится, не лечь.

      – А утром сепсис! Да почему вы сразу не отправились в травматологию? – Недоумеваю я.

      –Ты права. Надо было. Юра, бедняга, промучился до утра. И меня клял за мою безалаберность. И с женой сравнивал, мол, та чистюля, а я – засранка. -Повествует Владимировна, продолжая вытаскивать из холодильника все, что там имеется.

      – Да прекратите вы жрать! – Рявкаю на нее я. – Давайте позавтракаем. Я сварю кашу.

      – Я такое не ем! – Упирается моя бывшая коллега, принимаясь открывать консервы с белой фасолью и маринованными грибами.

      – Чем дело то кончилось? – Спрашивая я, насыпая в турку кофе и ставя ее на разогревшийся песок. И тут же наполняю овсяными зернами сотейник.

      В это момент Владимировна начинает поглощать эклеры с заварным кремом, которые с утра не осилил муж. И приступает к его конфетам, опустошая коробку.

      – Пришлось операцию делать. Зашивать! – Продолжает она рассказывать с набитым ртом.

      – Он сейчас в больнице? – Уточняю я.

      – Да. Пока оставили под присмотром. Гвоздь был ржавым. Вроде нагноение пошло. – Опять вздыхает Владимировна.

      – Вот до чего доводит ваша безалаберность. – Говорю я тоном ее покойного мужа-полковника.

      – Ну ты начинаешь! – Обижается Владимировна. – Это ведь не все. В больницу прискакала Олеся.

      – Жена? – Удивляюсь я. – А она как узнала? Он ей позвонил?

      – Нет, она сама начала ему названивать по поводу сына. Тот вроде домой явился в неадекватном состоянии. Еще и друзей притащил. Просила повлиять на него. – Продолжает приятельница, не дождавшись, когда кофе будет готов и отливая его из турки в чашку.

      – Пусть напиток дойдет до готового состояния! – Останавливаю ее я, раскладывая кашу по тарелкам и украшая ее ягодами и орехами. – И что с Олесей?

      – Она тоже набросилась на меня в больнице. – Говорит Владимировна, приступая к каше и обжигаясь горячим. – Я ужасно голодная из-за того, что толком не поела. Свет отключили. Плюс пришлось мотаться туда-сюда на такси.

      – А Олеся