Livor Mortis. Reed Solgret

своим глазам, а его сердце сжималось и разжималось слишком быстро и слишком интенсивно. Он словно воплотил свою мечту в реальность, но результат причинил только боль.

      ‒ Лиам? ‒ тихо произнес Эдвард, аккуратно вставая на ноги, словно боясь спугнуть своего мрачного гостя. ‒ Ты меня слышишь?

      Ответа не последовало, и Сиэл, немного осмелев, приблизился к Моррису. Лиам выглядел спокойным, не проявляющим никакого желания совершать что-то необдуманное. Оказавшись рядом с ним, Эдвард понял, что тело Морриса сильнее окоченело за эту ночь, детали которой Сиэл, сколько ни пытался, вспомнить не мог. Напряженная поза покойника выдавала его одеревенелость.

      ‒ Лиам?

      Растресканные губы восставшего из мертвых чуть приоткрылись и, не издав ни звука, вновь сомкнулись.

      ‒ Это я, Эдвард, ‒ приободренный этим небольшим изменением, Сиэл, подойдя к покойнику вплотную, сел перед ним.

      Молодой человек попытался заглянуть Моррису в глаза, но увидел лишь красные, полопавшиеся сосуды, которые были уже едва заметны в темнеющей роговице. Губы Лиама снова открылись, и изо рта ему на колени полилась тонкая струйка черной крови. Эдвард печально проследил за каплями взглядом, отмечая про себя все разрушительные процессы, которые за время с момента смерти его друга неизбежно превращали Морриса в разваливающийся труп, как вдруг один из пальцев Лиама дернулся.

      ‒ Я знаю… Я так хочу надеяться, что ты меня слышишь… Ты же меня узнаешь? Пожалуйста, Лиам… Я ‒ Эдвард Сиэл. Ты же помнишь меня? Мы с тобой росли вместе, всегда… Мы учились вместе. Столько всего происходило с нами. Я помню твою маму, твоего отца. Вы ‒ моя семья, а я ‒ твоя… Назови меня по имени, Лиам. Просто скажи… Произнеси это… Я прошу тебя! Я уверен, что-то должно было остаться в твоей памяти. Так не может быть, чтобы все разом исчезло, испарилось, как будто бы ничего и не было. Так не бывает, чтобы раз… И все. Неужели отношения между людьми настолько слабы, что какая-то смерть способна их разлучить? Как думаешь, Лиам? Я отказываюсь в это верить.

      Теперь судорога охватила сразу всю левую кисть, а восторг охватил Сиэла, который, с безумными глазами схватившись за холодные, окоченевшие ноги трупа руками, придвинулся еще ближе.

      ‒ Я так рад… Я думал, у меня ничего не получится! Почти сдался, почти опустил руки… Я ведь уже хотел отвозить тебя обратно, ‒ молодой человек закрыл глаза и, справившись с комком в горле, снова посмотрел на словно окаменевшего Морриса. ‒ Это невероятно… Все получилось! Лиам, у меня все получилось! Мы с тобой это даже не раз обсуждали! Современный ученый ‒ это не беспомощное создание, которому только и остается, что повиноваться глупой судьбе! Теперь это могущественный человек, который может управлять жизнями людей! Смерть больше не властна над нами! Ни над тобой, ни надо мной! Смерти больше нет! Такое понятие, как «до и после», больше не существует! Гальвани был прав, когда утверждал, что при помощи электричества мы сможем достичь невиданных высот в медицине! И пойти даже дальше. О, Лиам,