Ромейский талисман. Андрей Астахов

толку! – Дионисий с жадностью припал губами к кувшину с тепловатой водой, напившись, передал кувшин товарищу. – Хотя лучше здесь, чем в лапах палача. А ты как думаешь?

      Захария не ответил. Бывший солдат Девятого Адрианопольского легиона смотрел вдаль, туда, где над водами Золотого Рога белели паруса кораблей.

      – Что молчишь, приятель? – спросил Дионисий.

      – Думаю. Не дает мне покоя этот старик.

      – А что с ним такое? Старик как старик. Безбородый кастрат злит меня куда больше. Стоит, сволочь, в тенечке, пока мы работаем, и скалится, как лошак. Однажды тресну его лопатой по черепу, и не надо мне никакого помилования!

      – Мне вот интересно, а что старик тут ищет?

      – Тебе-то что? Главное, чтобы не надул. Обидно будет столько дней вкалывать, а потом все-таки оказаться на колесе.

      – Я вот что думаю, Фракиец, – наверняка старик этот в Константинополе человек влиятельный. Иначе откуда у него бумага, подписанная басилевсом? На царедворца он не похож, на иерарха церкви и подавно. Скорее, на ученого смахивает. Одет хорошо, видать, денег у него много.

      – Я что-то тебя не понимаю.

      – А самое главное, – продолжал Захария, не обратив внимания на слова своего товарища, – что вроде он и не боится, что мы сбежим. Я когда с ним в тюрьме в первый раз встретился, сразу понял, что человек он особенный. Взгляд у него заметил, какой? Будто насквозь тебя видит. Не люблю я, когда человек на меня таким взглядом смотрит.

      – Боишься, что ли?

      – Не боюсь. – Захария сделал еще глоток из кувшина. – Дело в другом. Чувствую я, у старика этого есть какая-то особая власть. Он нас с тобой из сотни осужденных совсем не случайно выбрал. Он ведь, когда нас во дворе тюрьмы выстроили, сразу к нам направился. Почему?

      – Направился и направился, тебе-то чего? Чепуху говоришь, приятель.

      – Не чепуху! Старик этот особенный. Я когда с ним говорю, будто стою перед иконой в церкви, только не святость от него идет, а сила, понимаешь? Крепко он в нас с тобой уверен. Знает, что не удерем, одних оставляет. Почему?

      – Это он сейчас нас одних оставляет. – Дионисий плюнул себе под ноги. – А как найдем скрытый ход, так сразу стражи нагонит. Бежать надо, пока не поздно.

      – Я только что об этом думал, Фракиец.

      – И что надумал?

      – Мы убежим.

      – Вот это по-нашему! – обрадовался Дионисий и даже подпрыгнул от радости. – Тогда чего ждать? Все равно никого рядом нет. Я знаю одного парня в порту, он нас первое время укроет у себя, а потом…

      – Погоди, не спеши, – перебил Захария, – сейчас мы убегать не станем. А знаешь, почему? Старик хитер, как змей. Но я хитрее его. Он ждет, чтобы мы с тобой ход нашли. А мы его обманем.

      – Это как?

      – Идем-ка, покажу кое-что! – Захария отставил полупустой кувшин и направился в дальний конец огромного раскопа, который они с Фракийцем отрыли за минувшие пять дней, борясь с каменистой землей.

      Дионисий, недоумевая, пошел за ним.

      – У тебя глаза лучше моих, ну-ка, глянь,