Ромейский талисман. Андрей Астахов

о Араха!

      – Ты почтителен, – произнес шаман, и в его голосе прозвучало удовлетворение. – Это похвально. Гибкая спина спасает шею от острого железа. Я предсказываю тебе великое будущее, мальчик.

      – Ныне мое будущее зависит от твоих слов, повелитель. Но сначала прими дары.

      Колдун равнодушно наблюдал за тем, как арсии извлекают из переметных мешков и складывают к его ногам дары владыки Хазарии – штуки драгоценных персидских и индийских тканей, ларец тонкой работы с серебряными монетами, чеканную посуду, бронзовую курильницу для благовоний, сами благовония в дорогих шкатулках, искусной работы доску для игры в чатранж,[5] вырезанную из слоновой кости, золотые цепи, кольца, браслеты и просто слитки золота и серебра. А потом он сказал:

      – Каган выказал щедрость, и это мне по сердцу. Но я здесь не вижу дара, который был бы мне дороже всех этих золотых и серебряных безделушек.

      – Какого же, о почтенный?

      – Крови.

      Эзер-эльтебер вздрогнул.

      – Крови? – переспросил он. – Крови жертвы?

      – Да. Разве ты не знаешь, что духи бездны больше всего любят кровь? Она алеет ярче, чем эти шелка, она драгоценнее золота и серебра, ароматнее благовонных курений и слаще индийского сахара. А ты не взял с собой ни жертвенного животного, ни раба, которого можно было бы умертвить.

      – Я твой слуга, Араха. Прости меня.

      – Это не твоя вина. – Старик снова тряхнул головой, зазвенев амулетами. – Ныне в Хазарии многое изменилось. Знать и черный народ отвернулись от старых богов, и вера наших предков забывается. Ты сам, Эзер-эльтебер, принял веру чужеземцев, и воины твои не хазары. Это плохо. Наш народ больше не верит ни в Ульгеня, ни в моего господина Эрлика. Древние алтари позабыты, не осталось людей, умеющих говорить с богами и передавать народу их волю. Видишь, ты ехал ко мне без жертвенного животного. О чем это говорит? Мы забыли, кто мы, откуда ведем свое происхождение. Мы хазары только по названию. Говорю тебе – боги разгневаны на нас, и час воздаяния за отступничество недалек. Он будет, этот день огня и плача, будет! Я увижу его, я знаю.

      – То, что ты говоришь, о почтенный, разрывает мое сердце.

      – Храбрый Эзер-эльтебер! Благородный Эзер-эльтебер! Почему ты еще не тумен-тархан?[6] Почему Каган Ослепительный не возвысил тебя по делам твоим? В прошлую войну с руссами ты прославил себя подвигами.

      – Каган возвысит меня, если ты соблаговолишь объяснить его сон, – ответил сотник, радуясь возможности наконец-то заговорить о деле, с которым он сюда ехал. – Ты велик, тебе ведомы тайны сновидений. Только ты можешь снять пепел сомнения с сердца Ослепительного. Ему снилось…

      – Нет нужды пересказывать мне сон Кагана, – неожиданно сказал колдун, протянув к Эзер-эльтеберу руку с костлявыми пальцами и острыми длинными ногтями. – Я знаю его. Кагану снилось, что волк и волчица рвут на части тело беркута на площади перед дворцом Каганов в Итиле.

      – Но откуда ты…

      – Ты сам

5

Чатранж – шахматы.

6

Тумен-тархан – командир войскового корпуса у тюрок.