Предтечи будущих побед. Юрий Витальевич Яньшин

и все, что я хотел сказать.

      После произнесения последних слов, вопреки ожиданиям министра, в комнате воцарилась убийственная тишина, и лишь напольные часы с маятником, сделанные в псевдо старинном стиле нарушали гробовое молчание. Александр Валентинович ждал чего угодно после своего доклада: вопросов, отрицания, гнева, наконец. Но он и представить себе не мог этой ватной тишины. В состоянии крайнего недоумения он стал вертеть головой, чтобы убедиться в реальности происходящего, но повсюду натыкался лишь на остекленевшие взоры сидящих. Первым, как и положено, по должности, очнулся диктатор:

      – Гмм…, – многозначительно хмыкнул он, одновременно делая попытку ослабить тугой узел галстука (хотя тот был на резинке), – умственно… Вы не находите, товарищи?

      – Витиевато, – в тон ему лапидарно поддержал Рудов.

      – Может быть, кто-то хочет задать вопросы оратору? – спросил Верховный.

      – Лично я из сказанного понял только то, что «переход» – плохо, но он все равно будет, а у нас его нет, поэтому все хорошо. Однако все мы умрем, так или иначе, – выпалил слегка прибалдевший главфермер.

      Рядом сидевший с ним, то ли взрыднул, то ли срыгнул Чегодайкин, тут же спохватившийся и моментально прикрывший рот.

      – Что с вами, Павел Викентьевич? – участливо поинтересовался Костюченков, который тоже находился не в лучшем состоянии.

      – Птичку жалко, – выдавил с трудом из себя врач, продолжая прикрывать рот.

      – Какую?

      – Которую ветряки перепугали, – пояснил он недотепистому военному разведчику.

      Эта фраза будто весенний солнечный луч разморозила застывшие ледяные фигуры членов Президиума. Будто волна пробежала по ним и заставила окончательно прийти в себя. Они разом загомонили, как зрители в кинозале сразу после долгого и скучного фильма советской эпохи, снятого на производственную тему. Афанасьев тут же прервал веселый щебет:

      – Товарищи, давайте сначала поблагодарим докладчика за подготовленные им материалы. Я понимаю, он старался, как мог. И не его вина, что здесь собрались такие дремучие люди, как мы, абсолютно не разбирающие в чем разница между энергоменеджментом и энергоэффективностью, – позволил он себе легкую шпильку в адрес министра энергетики.

      Дождавшись, хоть и не слишком уверенных, но одобрительных кивков, он продолжил:

      – Не знаю, как другие, – строго оглядел он поверх очков аудиторию, – но я-то внимательно слушал ваш доклад. Вы много говорили о так называемом энергопереходе, альтернативной энергетике, падении спроса на углеводороды в результате пандемии и шансах России на модернизацию ТЭКа. Но вместе с тем, вы как-то обошли стороной главный вызов для нашей страны. Я говорю сейчас об объявленном нам эмбарго со стороны наших традиционных потребителей. И вообще у меня сложилось впечатление, что это доклад мирного времени, а ведь у нас сейчас война, причем,