Комплект книг: «Искусство управленческой борьбы», «Технология жизни», «Технология лидерства». Владимир Тарасов

ФСК «Русское поле»,председатель президиума МОО «Федерация управленческой борьбы»

      Родным и близким всех тех,

      Кто не пророк в своем Отечестве.

      От автора

      Представьте себе ленивого, мечтательного и доброжелательного ребенка. Нетребовательного к себе и другим. Вполне довольного этим миром и своим местом в нем. Уверенного: что бы ни случилось, и какой бы стороной ни поворачивалась к нему жизнь, все равно его ждет впереди нечто чудесное и прекрасное.

      Жизнь пробовала проучить его, сделать более трудолюбивым и дисциплинированным, более жестким и реалистичным. Но он оказался неблагодарным учеником, ловко уклонялся от ее уроков и отчасти даже преуспел в этом искусстве.

      Теперь вы знаете, кто написал эту книгу.

      Глупо будет не дочитать ее до конца, да и вряд ли такой человек найдется.

      Жаль, что книга эта не попала ко мне в руки лет тридцать назад.

Дочитавший17.04.98, Паттайя, Таиланд

      Часть первая

      Картина мира

      1. Лабиринт жизни

      Мы ходим по лабиринту жизни под открытым небом. Сверху, конечно, видно вполне, где в этом лабиринте можно было бы пройти, а где – тупики. Но мы ходим по земле. И можем только предполагать, как там дальше этот лабиринт устроен. Мы кое-что помним о тех его частях, где нам уже довелось побывать. Но память наша весьма ненадежна. Люди, которые все на свете помнили, давно вымерли.

      Наша картина мира – это наше представление о лабиринте жизни. Представление о том, что возможно и невозможно сделать в той или иной ситуации. Что успешно и что – неуспешно, что выгодно и что – невыгодно. Что обратимо и что – необратимо, что этично и что – неэтично в этой ситуации. Что вероятно и что – маловероятно, и т. д.

      Стенки этого лабиринта – из разного материала: одни – прочные – не пробьешь, другие – мягкие и гибкие, а третьи – дунь, рассыплются.

      Прочные стены – это наши физические и технические возможности. Точнее, наши невозможности. Более гибкие – наши экономические и психологические невозможности. Еще менее прочные, например, наши эстетические невозможности. Понятно, что прочность этих стен зависит и от самого человека: для кого-то этическая невозможность подобна бетонной стене, для кого-то дощатой перегородке, а для кого-то – легкой серебряной паутинке.

      Картина мира – вещь достаточно сложная. Хотя бы потому, что она включает в себя и наши представления о картинах мира других людей с их представлениями о нашей картине мира. Это – как зеркала, друг друга отражающие и друг в друге отражающиеся. И зеркала далеко не идеальные.

      Представьте себе, что некто тащит другого по лабиринту, а тот, другой, упирается. Потому что в его картине мира дальше – тупик. Можно, конечно, и силу применить, но не проще ли поменять ему картину мира? Чтобы этот тупик исчез? Если теперь в картине мира человека на нужном нам пути тупика нет, преграды никакой нет – к чему ему теперь упираться?

      Не пытайтесь продавить человека сквозь стену в его сознании, лучше поменяйте ему картину мира.

      2. Адекватность картины мира

      Чья картина мира более правильна? Более адекватна действительности?

      И что это значит – быть адекватной действительности? Да и существует ли сама действительность?

      Человек действует, исходя из своей картины мира. Даже если он слепо слушается другого, это не означает ничего иного, как то, что в его картине мира разумно, необходимо или желанно – слушаться этого другого.

      Действуя или бездействуя, человек неизбежно попадает из одной ситуации в другую: из настоящего – в будущее. Картина этого будущего – будущая картина мира – всегда имеется и в настоящем. Даже если будущая картина мира человеком не осознается.

      Например, человек заблудился в лесу. Заблудился окончательно, и у него нет никакой, казалось бы, идеи о том, куда он выйдет, если пойдет по этой тропинке. И вдруг он выходит к широкой реке и останавливается пораженный. Чего-чего, а этого он никак не ожидал: откуда тут река? Он начинает что-то соображать.

      Оставим его в раздумьях.

      Для нас же очевидно, что идея о том, куда он выйдет по данной тропинке, у него все же была: он выйдет к не реке.

      Человек понимает, чего он не ждал, когда сталкивается с неожиданным.

      Неожиданное и есть мера неадекватности картины мира. Если мы сталкиваемся с чем-то неожиданным, значит, наша предыдущая картина мира была в чем-то неадекватна действительности.

      Вернемся к аналогии с лабиринтом.

      Если на стене одной из его пещер висит план дальнейшей части лабиринта, мы сочтем его правильным только в том случае, если, следуя ему, мы не столкнемся с неожиданностями.

      Если сравнение пройденной части