Неопалимая купина. Борис Васильев

Филин-Красный?

      – Краснов, – предложил Костя. – Коротко и ясно.

      – Смеетесь всё…

      Неделю Сеня ходил сам не свой: кокал в столовке стаканы, выпустил кислород из баллона при сварке и прожег выходные штаны. А ночью вдруг заорал:

      – Нашел!.. Ребята, нашел!..

      Костя не очень переполошился, но Федор был из беспризорников, и синяк Семену достался. Зато стихи вышли в свет с гордой подписью: «Филин-Киноварь». Правда, радость оказалась недолговечной, потому что девчата вмиг переиначили революционный довесок в обидного «киновраля», но Сеня все же не очень огорчался.

      Честно говоря, до этих стихов Сеня Филин имел другую программу: он собирался учиться на массовика-затейника и деятельно организовывал вечера с фокусами, беседы с играми и балы с научными загадками. Но, став Филиным-Киноварем, с удивительной быстротой сменил природную живость на поэтическую задумчивость и начал пропадать по ночам.

      А Федор был человек самостоятельный: работал в кузнице, выжимал гири и носил тельняшку, хотя ни разу в жизни не видел моря. А главное, у него была цель: он хотел стать чемпионом. Сначала чемпионом завода, потом – района, потом – Москвы, а уж потом… Вот что будет потом, Федя представлял себе весьма туманно, но все равно никому не могло прийти в голову называть его Киновралем. Ломовиком, правда, звали, но Ломовик – это ж все-таки прозвище…

      Вот какие парни жили вместе с Костей. А сам Костя существовал без всякого плана, и кто он, этот Костя, так никто на заводе и не знал. Ну парень. Ну монтерит. Ну, током однажды треснуло, еле откачали. Ну что еще? Еще взносы платит аккуратно.

      И даже когда Костя вдруг подстригся под нулевку, на это не обратили внимания. Только Федор спросил:

      – Для гигиены?

      – Я в армию иду, – сказал Костя. – В понедельник с вещами приказано.

      Конечно, подстричься можно было и позже, но Костя хитрил. Он хотел поразить своим боевым видом некие серые глаза, но глаза не поражались, и Костина голова понапрасну мерзла по утрам.

      Из-за этого он и проснулся в тот день ни свет ни заря. Повздыхал, повертелся, хотел было запихать голову под подушку, но тут в комнату вошел Сеня Филин-Киноварь и сообщил:

      – Заря над миром мировая, о чем не думал никогда я!..

      – Который час? – с тоской спросил Костя.

      – Четыре. – Сеня явно был в ударе. – Рассвет пылает над Кремлем…

      Тут он споткнулся о забытую Федором гирю и долго скакал на одной ноге. Потом угомонился и сел на кровать к Косте.

      – А я знаю, почему ты не спишь.

      – Голова босиком, вот и не сплю.

      – Врешь! – Сеня засмеялся. – О Капочке думаешь, да?

      – Какой Капочке, какой?.. Пошел ты!..

      – Спать! – хмуро сказал вдруг Федор. – А то как дам гирей по башке…

      В комнате сразу стало тихо. Костя попытался было нырнуть под одеяло, но Сеня не позволил. Зашипел в ухо:

      – Массовка сегодня. Не забыл?

      – Никуда я не поеду.

      – Поедешь! Поедешь, потому что тебя Капа ждать будет.

      – Ну зачем, зачем врать-то?

      – Будет! –