Император Валгаллы. Роман Буревой

что ищут его, потом сказал:

      – Я. – Вышло очень даже с достоинством.

      – Просьба со мной пойти, – сказал явившийся с улицы мальчуган лет двенадцати. – Кощей вас прийти просит, то есть отец мой.

      «Это здешний эскулап», – вспомнил Виктор. Сообразил, что речь наверняка пойдет о перевозке раненого в крепость и лечении в тамошнем госпитале.

      – Не волнуйтесь, за раненого будет плата, – пообещал староста и добавил, подмигнув: – Уж вам ли это не знать, ваша светлость! – И уже вдогонку крикнул: – Дом Кощея – третий по этой стороне.

      Виктор вышел. Почти довольный, что его позвали, и не придется слушать ругань торгашей.

      А Раф и Каланжо между тем не сдавались.

      – Пленный тысячу патронов стоит, – настаивал Раф.

      – Обычный пленный. Не мар. Если узнают, что мар, и сотни не дадут, – у старосты на все имелся резонный ответ.

      – Так он же ваш, из вашей деревни. Свой почти. Неужели за своего только сотню даете? – опять попытался надавить на старосту Каланжо. Упорством и изворотливостью они равнялись. Но староста был в своем доме, а Каланжо – в гостях. Дома даже стены просят: не продешеви!

      – Нет, теперь он – чужак, мар, – и только. Сто патронов. Ни одного больше не скину.

      8

      После жаркой кухни мороз снаружи показался пронизывающим. Уже наступали ранние зимние сумерки. Над дверью у входа горел приделанный к стене вечный фонарь, похожий на большого светляка.

      Виктор глубоко вдохнул. Поежился. Вот бы с Аленой да на лыжах по лесу! Любил он такие прогулки. Да только редко удавалось вырваться из городской суеты.

      – Сюда! – крикнул мальчишка. Он бежал впереди. – Скорее, ваша светлость!

      Подвел к указанному дому. Провел через полутемные сенцы в комнату.

      – Вот, – кивнул в сторону кровати и выскользнул за дверь.

      Человек на кровати был укрыт до самого подбородка. Голова обмотана пенобинтами. Сквозь повязку проступила кровь.

      – А где врач? – Виктор огляделся.

      Раненый дернулся. Одеяло поползло на пол, на Виктора уставился зрачок маленького пузатого пистолета.

      – У меня игломет, – сказал раненый. – Дернешься – убью. – Голос звучал тихо, но твердо.

      Виктор кивнул. Теперь он видел, что это совсем не тот человек, которого они привезли. Совершенно незнакомый. Да и от картофельников этот парень отличался. Те все как на подбор румяные, упитанные. А этот тощий, жилистый, и кожа – болезненного желтоватого оттенка.

      Удивительно, но Ланьер не испугался, – даже сердце не зачастило. Но сознание как будто в тот миг раздвоилось. Одна его половина хотела немедленно действовать: крикнуть, позвать на помощь, и одновременно – прыгнуть в сторону, уходя с линии огня. Вторая же хладнокровно оценила ситуацию и вынесла безрадостный вердикт: «Не выйдет». Шансов увернуться от летящих игл не было – он стоял слишком близко к кровати. До двери не допрыгнуть, укрыться негде: комната мала. Две или три иглы непременно заденут.

      – Ты приехал