Искрящее сердце. Юлия Шолох

не помни раритет. – Даск кивнул на листок, который я почти смяла в руке. – Напоминаю – это самое дорогое, что у меня есть.

      – Правда? – почему-то захотелось судорожно расправить хрупкий листок, заложить между страницами любимой книги и сохранить навсегда.

      – Да. Много времени у меня не было ничего твоего, кроме этого письма. Мы глупцы, верно? Что не разобрались сразу. Но теперь, когда тянуть некуда – не могу же я в самом деле допустить, чтобы ты вышла замуж за другого? – можно раскрывать карты. Леди Колетт пригласила меня и дала возможность увидеть, что произойдёт, если я и дальше буду тянуть резину. Ты выйдешь замуж за кого-то другого. Нет, этот вариант меня категорически не устраивает, как бы я не злился, замуж ты должна выйти только за меня.

      – И ты… И ты столько времени врал?

      – Умалчивал во имя нашего общего блага!

      – Подожди… Но как натурально у тебя вышло, тогда, в первый день. Я сразу поверила.

      Он сморщил нос.

      – Между прочим, это произошло не специально. Просто сорвалось с языка, и я потом уже понял, что всё сделал правильно.

      – Сделал правильно?! Столько меня мучил?

      – Ну да. Ты бы себя видела в момент, когда подлетела. Это ужас просто – глаза так и горели торжеством. Ты бы меня затоптала на месте, раздавила бы мою гордость и вытерла бы об моё разбитое сердце ноги. Ты жаждала мести – у тебя на лице это было написано. Если бы я тебя не осадил, мы бы переругались и снова расстались, уже навсегда.

      – Правда…

      Признание далось мне нелегко. Сложно смириться с тем, что вынудила своим поведением его врать. Он, конечно, тоже неправ, но я бы его уничтожила, если бы не та короткая фраза о женитьбе. Не дала бы шанса помириться.

      Кстати!

      – Ты сказал, леди Колетт пригласила? Значит, ты знал, куда ехал? Ты ехал на смотр женихов!

      – Да не знал я, что это за приглашение! Оно звучало просто: «Её Высочество Мариетта приглашает вас посетить свой замок и побывать на званом вечере».

      Вот старая карга! – подумала я. – Обхитрила обоих.

      – А к моменту, когда ты подошла – глаза горят от предвкушения, я уже знал, конечно, ради чего тут все эти гости. Но ещё я знал – стоит дать слабину, ты меня с потрохами сожрешь. Будешь потом жалеть, конечно, но остановиться не сможешь. Вот и сказал, как вышло. Прости.

      Он осторожно взял меня за руку, которой я продолжала сжимать листок, и погладил пальцами по тыльной стороне ладони.

      – Ты простишь меня?

      И заглянул в глаза своим фирменным взглядом «умоляю, умоляю, прости!», от которого в детстве сердца кухарок таяли, и вместо того, чтобы выдрать его за воровство сладкого за уши, они, наоборот, давали ему ещё больше конфет, ведь как не пожалеть бедняжку. Странно, почему этот взгляд хоть и перестал быть детским, но действовал так же безотказно. По крайней мере, на меня.

      – Это нечестный приём, – пролепетала я, желая простить ему сразу все грехи одновременно.

      – Разве? Давай я покажу тебе нечестный.

      Он аккуратно обвил рукой мою талию, наклонился