Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии. Безбашенный

группировки сенатора Катона, – пояснил я.

      – Это какой из Катонов? – спросила вдруг Юлька.

      – Тебе виднее, раз ты ливиевскую «Историю Рима» штудировала – я-то ведь у него только «Войну с Ганнибалом» осилил.

      – А я не запомнила. Так который?

      – А я откуда знаю? Знаю, что был Старший и был Младший, но вот который из них сейчас воду мутит…

      – Да я не про это. Тот или нет?

      – Ага, он самый, Марк Порций…

      – Он самый – это который? – спросил Володя.

      – Очень известный и влиятельный сенатор, – принялась просвещать его наша доморощенная историчка. – Борец против роскоши и безнравственности, за бережливость и старые добрые порядки, за честность…

      – Ох, и попали же римляне, гы-гы! – хохотнул Серега. – Покажет он им теперь мать Кузьмы!

      – Не одним только им, – буркнул я. – Этот долботрах ее всем покажет.

      – А че так?

      – Это тот самый Катон.

      – Который – тот самый?

      – Который «Карфаген должен быть разрушен»…

      Даже у нашего испанца вырвалась не его обычная «Каррамба!», а наша универсальная «Мыылять!». А что ж тут еще скажешь?

      – Так нескоро же еще вроде, – проговорил Володя. – Он сам-то хоть знает, что он – тот самый?

      – Сейчас – вряд ли. Но нам-то не один ли хрен? Педантом и долботрахом он был по жизни…

      – Что вы все о фигне какой-то? – возмутилась Наташка. – Подумаешь – Катон! Плевать на него – мы плывем в Гадес! Радоваться надо, что все так удачно получилось!

      – Ага, особенно для одного любителя малолеток! – съязвила Юлька.

      В принципе насчет малолеток можно было бы с ней и поспорить, и даже весьма аргументированно, учитывая турдетанские обычаи, но к чему опускаться до обезьяньего уровня? В главном-то они обе правы – получилось все удачно. И – таки да, удачнее всего именно для меня…

      Когда отец Нирула узнал, как славно устроены теперь дела его сына, он наотрез отказался брать с меня деньги за боеприпасы, да еще и был страшно расстроен тем, что у меня уже есть новый меч, да такой, что даже ему не выковать для меня лучшего. Он все порывался подарить мне хоть что-то из воинского снаряжения и сокрушался по поводу того, что у меня все есть. Зачем-то даже мерку с меня снимал – я так и не понял, для чего. Да какая разница – главное ведь разве это? Главное тут то, что если судьба снова занесет меня в Кордубу – в ней найдутся люди, на которых я смогу положиться. Поди хреново для чужака-иноземца? А потом, на устроенной кузнецом по поводу немедленно состоявшейся помолвки сына пирушке, порадовал меня и отец-командир:

      – Ты научился заводить настоящих друзей, Максим, и это хорошее дело. Ты вообще многому научился.

      – Под твоим началом, почтенный.

      – Тордул. Для тебя – просто Тордул.

      Оба его ветерана переглянулись, затем взглянули на меня и молча кивнули. Я уже знал, что это означает. В хорошем отряде все стоят друг за друга, и за своего отряд вступится