Монахиня. Племянник Рамо. Жак-фаталист и его Хозяин. Г. Ярхо

что я что-то прячу. В течение нескольких дней они продолжали выслеживать меня, – ходили за мной по пятам, подсматривали, – но безрезультатно. Наконец настоятельница решила, что истину можно узнать только от меня самой. Однажды она вошла ко мне в келью и сказала:

      – Сестра Сюзанна, у вас есть недостатки, но вы никогда не лжете. Скажите мне правду: на что вы употребили всю ту бумагу, которую я вам дала?

      – Сударыня, я уже сказала вам.

      – Этого не может быть, потому что вы попросили у меня много бумаги, а в исповедальне пробыли одну минуту.

      – Это правда.

      – Так на что же вы употребили ее?

      – Я уже сказала вам это.

      – Хорошо! Поклянитесь мне святым обетом послушания, который вы принесли Богу, что это так, и я поверю вам, несмотря ни на что.

      – Сударыня, вам не дозволено требовать клятву по такому маловажному поводу, а мне не дозволено давать ее. Я не стану клясться.

      – Вы обманываете меня, сестра Сюзанна, и сами не знаете, к чему это может привести вас. На что вы употребили полученную от меня бумагу?

      – Я уже сказала вам.

      – Где она?

      – У меня ее нет.

      – Что вы с ней сделали?

      – То, что обычно делают с такими записями, когда они больше не нужны, – выбросила их.

      – Поклянитесь мне святым обетом послушания, что вы употребили всю бумагу на запись вашей исповеди и что у вас ее больше нет.

      – Сударыня, повторяю вам: этот второй вопрос столь же маловажен, как первый, и я не стану клясться.

      – Поклянитесь, – сказала она, – или…

      – Я не стану клясться.

      – Не станете?

      – Нет, сударыня.

      – Значит, вы виновны!

      – В чем я могу быть виновной?

      – Во всем. Вы способны на все. Вы нарочно восхваляли мою предшественницу, чтобы унизить меня. Вы не признавали обычаев, которые она упразднила, правил, которые она отменила, несмотря на то, что я сочла нужным восстановить их. Вы взбунтовали всю общину, вы нарушали устав, сеяли раздор в умах, не выполняли ни одной из своих обязанностей, вынуждали меня наказывать вас и наказывать тех, кого вы совратили, – а это для меня тяжелее всего. Я могла принять против вас самые суровые меры, но я щадила вас, думая, что вы призна́ете свою вину, поймете, чего от вас требует ваше положение, и покоритесь мне. Вы не сделали этого. В вашей душе происходит что-то недоброе. Вы что-то замышляете. В интересах монастыря я должна знать, что именно, и, ручаюсь вам, я узнаю это. Сестра Сюзанна, скажите мне правду.

      – Я уже сказала вам.

      – Сейчас я уйду, но бойтесь моего возвращения… Вот я сажусь… даю вам еще одну минуту, решайтесь… Или ваши записки, если они еще существуют…

      – У меня их больше нет.

      – …или клятву, что в них не было ничего, кроме вашей исповеди.

      – Я не могу