Оракул. Денис Бобкин

в этом «Третьем пути»?

      Я слегка опешил от такого обращения и подумал, что ранее придуманная легенда с этим типом не прокатит.

      – Ищу одного человека, – прямо сказал я.

      – Кого?

      – Сергея Бутакова.

      Он чуть не подавился огурцом. Затем налил еще по одной и спросил уже серьезным голосом:

      – Можно узнать, для чего?

      – Собираю о нем информацию.

      Толстяк закивал головой:

      – Я сразу подумал, что ты из репортеров.

      Я не стал его разочаровывать. Мы выпили еще по одной и Денисенко опять замолчал, уставившись на меня прищуренными глазами.

      – Брось это дело, парень, – сказал он. – Ты не найдешь этого человека, его там нет. Даже если бы он там был – он слишком крупная рыба для тебя.

      – Может быть, кто-то расскажет мне о нем?

      Денисенко задумался, налил только себе, выпил, крякнул и, смахнув выступившую слезу, прошептал:

      – Кто знает Бутакова, не говорит о нем, кто рассказывает о Бутакове, не знает его. К тому же практически никто не видел его без маски.

      Толстяк явно был не в себе. Я подумал, что они все в этом клубе какие-то сумасшедшие. Возможно, в секте очень жестко промывают мозги.

      – Как же мне подготовить материал о нем? – спросил я.

      – Самое глупое для тебя – это попытаться прийти туда еще раз. Фраза «Пришел забыть о боли» означает «Внимание, чужак». Теперь они знают тебя в лицо, соваться в клуб не в твоих интересах.

      – Мой клиент снабдил меня кое-какими ресурсами, – сказал я.

      – Деньги могут помочь далеко не всегда, – парировал он и достал пачку сигарет из внутреннего кармана. Я почувствовал, как в нем что-то изменилось. Очень медленными движениями он достал из пачки сигарету, вставил ее в рот, вынул из коробка спичку, чиркнул о коробок, и медленно раскурил сигарету. Мне показалось, что я попал в замедленную съемку. Дым неспешно выползал из ноздрей толстяка. При этом он максимально придвинулся вперед и как-то загадочно улыбался. Я осознал, что восприятие меняется и я отчетливо вижу каждую пору кожи на лице Эдуарда. В какое-то мгновение наши взгляды встретились. Я увидел, как его зрачок резко и неестественно сузился буквально до размера точки, а потом медленно вернулся назад к нормальному размеру. «Он одурманил меня водкой», – очень медленно проплыла в голове мысль. Внезапно лицо Эдуарда скривилось в мерзкой гримасе. Он опасливо откинулся назад, словно я был смертельно заразен или на моей груди сидела кобра.

      – Твою мать, – наконец сказал он. – Я думал, ты просто странный, но увидеть такое!

      Он налил из кувшина квасу, и я заметил, что его руки сильно дрожат.

      – Увидеть, что и где? – уточнил я. Меня стало потихоньку отпускать, мысли прояснились.

      – Если ты и вправду не понимаешь, о чем я, тогда я в опасности, —сказал он. – Я вверг тебя в транс и подключился к твоему подсознанию. Там, там, – он некоторое время подбирал слова, – короче, трудно объяснить, но у тебя там нечто, что я никогда не видел, но знаю, что так бывает…

      «Это