Церемония жизни. Саяка Мурата

а вы что же? Присоединяйтесь!

      Я послушно присела на подушку в дальнем конце стола, положила себе в тарелку пару фрикаделек.

      – О, Икэтани-сан? А я думала, вы не любите человечину! – удивленно воскликнула моя коллега чуть младше меня.

      – Да есть-то люблю, – ответила я и взяла в руки палочки. – Просто желудок не всегда ее переваривает. Но сегодня на столе фрикадельки. Ими-то я и наемся!

      Выудив из бульона дымящуюся фрикадельку, я отправила ее в рот и осторожно сомкнула челюсти. Ам-м! В одну секунду рот заполнился самыми разными вкусами, от цитрусового юдзу до ядреного дайкона. А затем проступил и вкус самого мяса – резче свинины или говядины, но все же не такого пахучего, как кабанина.

      – А‑а, г-горячо! – выдохнула я, перекатывая фрикадельку на языке. Возможно, благодаря нашим кулинарным стараниям никакого отторжения это мясо не вызывало. Хорошо перемолотое, оно просто таяло во рту. Ядреная редька придавала ему благородный акцент, а жесткий привкус так удачно сочетался с перцем и цитрусовой кислотой, что так и хотелось заедать это белым рисом. А от нежного фарша и жирного бульона с горчицей аппетит разыгрался уже не на шутку.

      – Я всегда думала, человечину запивают красным. Но, похоже, сгодится и белое?

      – Любое сгодится, только попроси! – радостно отозвалась мать Ямамото, разливая вино по бокалам.

      Что говорить, та церемония жизни удалась на славу. Гости шли и шли, сменяя друг друга. Многие поднимались из-за стола парочками – и, взявшись за руки, удалялись, чтобы где-нибудь осемениться.

      – Пойдем-ка, попробуем и мы…

      – Ямамото-сан, спасибо за угощение!

      А угощение расходилось на ура: каждый просил добавки, и мы снова и снова убегали на кухню, чтобы наполнить миски фрикадельками и овощами.

      Люди, любившие Ямамото, поедали Ямамото, чтобы из энергии его жизни создавать новую жизнь…

      В тот вечер мне, пожалуй, впервые удалось оценить, насколько церемония жизни прекрасна как ритуал. С трудом отрываясь от деликатесов в своей тарелке, я сновала между гостиной и кухней, подкладывая гостям все новые и новые порции Ямамото.

      Вечер пролетел как чудесный сон, и, когда от угощения на столах не осталось ни кусочка, церемонию объявили закрытой.

      Гости разошлись, и мы уже прибирали столы, когда сестра Ямамото подошла ко мне, держа в руках пару пластиковых контейнеров для еды.

      – Икэтани-сан, вы сегодня нам так помогли! Пожалуйста, возьмите это с собой…

      – Да что вы? Как мило!

      В контейнерах, похоже, оказались рисовые колобки-ониги́ри и рагу Ямамото с кешью.

      – Отложила для вас, пока все не съели! Не знала, какую начинку положить в онигири, так что добавила в рис обычный фарш… А то вы совсем закрутились, даже не поужинали как следует! Вот, хотя бы перекусите перед сном. Как говорится, чем богаты…

      – Я очень тронута. Большое спасибо! – сказала я, принимая гостинцы. Еда в контейнерах уже остыла, но дразнящий аромат еще просачивался через плотно закрытые крышки.

      Попрощавшись с матерью и сестрой