Церемония жизни. Саяка Мурата

чем разделывать крылья огромного петуха. Закончив, я сложила кости от Ямамото обратно в контейнер и стала пропускать мясо через мясорубку в комбайне. Фарш вылезал медленно, и, чтобы ускорить процесс, мать начала помогать мне, шинкуя мясо обычным ножом. Перемолотого Ямамото мы сложили в большие миски, приправили крахмалом, луком, саке – и налепили из него целую гору фрикаделек, пока сестрица натирала дайкон за дайконом.

      Вскипятив в двух огромных кастрюлях воду, мы добавили туда тертого имбиря, бульонных кубиков, опять же саке – и, сняв пробу, закинули фрикадельки. За ними последовали мидзуна и грибы-эноки, а чуть погодя – лук-порей и китайская капуста.

      Тертого дайкона оказалось маловато, и я уже натирала новую порцию, когда из-под крышки сковороды на соседней конфорке расплылся соблазнительный запах. Сестрица сооружала рагу с кешью, и это получалось у нее безупречно.

      – Да вы прекрасный повар! – восхитилась я.

      Она польщенно зарделась.

      – Это хобби! Хожу в кулинарный кружок. Конечно, не думала, что пригожусь в такой ситуации…

      Следующий рецепт назывался «Пряная ляжка – какуни́»[9] и требовал много соли – еще один способ отбить у мяса сильный запах. Вырезки из ягодиц Ямамото, вымоченные его сестрицей в молоке, оказались такими увесистыми, что в метаболическом синдроме Ямамото я больше не сомневалась. Оба куска я нарезала кубиками, положила в большую кастрюлю, сдобрила луком, тертым чесноком, имбирем – и поставила на огонь. Возможно, уже благодаря молоку никакого резкого запаха от этого мяса вроде бы не исходило. Но так или иначе, до момента, когда его можно будет проткнуть бамбуковой шпажкой, ему еще предстояло как следует провариться.

      – Ну вот! – объявила я. – Теперь ждем до полной готовности. А пока – может, хоть как-то украсим гостиную?

      Накрыв мясо серебристой фольгой, мы оставили его доходить на огне и переключились на интерьерный дизайн.

      В центре комнаты поставили большое семейное котацу[10], а по бокам – два раскладных столика, которые принесла откуда-то мать. Гостиная была вполне просторной для жильца-одиночки, но когда в нее втиснули три стола подряд, сидеть стало почти совсем негде.

      – Тесновато будет, но что поделаешь… – вздохнула мать.

      – Да ладно! Гости будут то приходить, то уходить без конца, и все будет в порядке…

      Сестрица принялась развешивать по стенам цветы и венки – так, как завещал Ямамото в своих рецептах. А вскоре уже и мясо разварилось как следует. Добавив к нему бульона, саке, соли и черного перца, я убавила огонь до предела – и потомила еще с полчаса.

      Когда «пряная ляжка» была готова, мы приправили ее стебельками кресс-салата, сычуанским перцем, горчицей – и уже собирались выложить на большое блюдо, когда в прихожей запищал домофон.

      – Входите, прошу вас! – отозвалась в микрофон сестра, кнопкой отпирая дверь подъезда внизу. До начала церемонии оставалось совсем чуть-чуть. Финальным аккордом я добавила в «пряную ляжку»

9

 Какуни́ (яп. 角煮, букв. «тушеные кубики») – популярное блюдо кухни острова Кюсю. Готовится из нарезанной кубиками свиной грудинки, вываренной в бульоне дáси, соевом соусе, кисло-сладком уксусе мири́н, сахаре и саке. При длительной варке на слабом огне коллаген превращается в желе, благодаря чему мясо становится нежным, но клейким и удобным для поедания палочками. Блюдо часто подают с луком, дайконом и японской горчицей карáси.

____

10

 Котáцу (яп. 炬燵) – предмет традиционной японской мебели: низкий стол, у которого столешница закрепляется поверх толстого стеганого одеяла, под которым, в свою очередь, находится встроенный обогреватель. В холодные зимние дни под котацу могут греть ноги и нижнюю часть тела, кутаясь в одеяло, сразу несколько человек.

____