Конверт, кукуруза и заброшенная больница. Елена А. Миллер

потом усмехнулся:

      – Шутите! Какую еще печку? Двадцать первый век на дворе.

      – Тогда зачем вам уголь?

      – Мне он вообще не нужен. – Уже откровенно улыбаясь во весь рот, ответил молодой человек. – Лежал тут в коробе под крышей сто лет, мужики бегали, просили для шашлыков. Ну, я давал…. Не жалко. А вы из пожарной инспекции? Костер я за пять метров поставил, нарушений нет.

      – Нет, я из полиции. Инспектор Гирс, Даниил Владимирович.

      – Аааа… ну да. Рудольф Петрович предупредил, что всех будут беспокоить из полиции. Жалко бабку Зинаиду. Шустрая такая была. Всегда булки мне в котельную таскала, добрая душа. – Парень вытер руки об ветошь, потом еще раз вытер, на этот раз об замасленный подол халата, но чище они не стали. – Меня Алексей зовут. Леха Черепашкин.

      – Давно ты тут работаешь?

      – Полтора года. – Леха перевернул тачку, бросил в нее огромные рукавицы и проволочные грабли. – Думал, что уже никогда не вернусь в эту котельную, а вот, однако, опять мы здесь, на старом месте.

      – Да уж. Наслышан я про ваши переезды.

      – Да пошли они куда подальше, эти чинуши…. – парень в сердцах махнул рукой. – Все друг на друга кивают, работать только никто не хочет.

      – Сколько тебе лет?

      – Двадцать недавно исполнилось. А что?

      – Странно.

      – Что странно? – Леха подтащил тачку к куче листьев, начал перекидывать их в кузов.

      – Обычно люди в твоем возрасте рассуждают по-другому.

      – Да-да…. – налегая на грабли, откликнулся парень. – Рассуждать у нас любят, хлебом не корми.

      – Учишься?

      – Пока нет. Хотел поступать в Заскучновске в медицинский, но пока не время.

      – Почему?

      – Чтобы учиться, деньги нужны. Или папаша с кошельком. А у меня ни того ни другого нет. И никогда не было!

      – Ясно. С матерью живешь?

      – И не с матерью. – Равнодушно ответил Леха. – Мать умерла, когда я в восьмом классе учился. Пила она здорово….

      – Значит, ты сам по себе. Самостоятельная единица.

      – Уже год как самостоятельная. Деда схоронил год назад, теперь вот живу, как хочу, небо копчу. – Улыбнулся парень. – Только не надо меня жалеть. У меня все тип-топ.

      – Это хорошо, когда все тип-топ. – Кивнул Даниил. – Я, собственно, по другому вопросу к тебе подошел.

      – А спрашивайте!

      – Соседи тебя не беспокоят? По ночам не пугают?

      – Какие еще соседи? – Леха даже листья кидать перестал, удивленно вытаращил на полицейского темные большие глаза. – У нас вроде с соседями все в порядке.

      – По парку соседи. – Уточнил Гирс. – Те, что губы черной помадой красят и по ночам развлекаются.

      – Ах, эти…. – вернулся к своему занятию молодой человек. – Да они нормальные, на самом-то деле. Болтают про них чушь всякую, врут много. Они, конечно, большинством своим бездельники, от жиру так живут.

      – Как?

      – Днем