Раз собрался на войну – иди. Инна Фидянина-Зубкова

не попросит,

      знает, если есть хлеб,

      мать отломит ему (не бросит).

      Ребёнок войны

      не хотел потерять отца,

      но теряет.

      И у врага ребёнок войны

      своего отца

      почти не узнает.

      И так же хлеба не просит,

      а лишь про победу спросит

      у своей почерневшей матери

      и не заплачет. Тратили

      друг на друга снаряды враги:

      «Беги, ребёнок войны, беги!»

      И ребёнок войны наконец то заплачет:

      бежать то некуда. Значит,

      Родина – это ловушка.

      «Игрушки взрослых игрушки!» —

      хохочет кто то на небе.

      Ребёнок шепчет: «Я НЕБЫЛЬ.»

      В небе самолёты – это крылья наших детей

      Дети ложились рядами,

      детей складывали в ряды.

      «Да кто о них будет помнить,

      кому они на фиг нужны?» —

      вечность, громкая вечность

      хохотала где то вдали.

      Детей складывали рядами —

      земле они точно нужны.

      Просто на свете без света

      шли королями Дожди.

      А мы заведомо знали:

      рожая, смертей уже жди.

      * * *

      Года за годами катились..

      дети гибли всегда.

      Как то так получилось:

      о них лишь помнит Вода.

      Вода ведь всё перемелет,

      вода ведь всё перетрёт,

      вода сосчитает потери

      (миллиард назад и вперёд):

      «Коие в коих веках,

      не рожали бы вы детей,

      дети павшие – это веки

      их родных матерей!»

      Но не слушали мы тех криков

      и рожали детей назло.

      Глянь ка в небо.. это не «МиГи»,

      а сыновей КРЫЛО.

      Если Русь тебя пугает

      Даже если тебя пугает эта тёмная Русь..

      Неважно! Есть мрачная сила, и я за неё держусь,

      я за неё цепляюсь и шепчу: «Отомстим

      за матерей, убогих, за детей.. ОТСТОИМ!»

      Конечно, тебя пугает наша мрачная Русь.

      Но есть тёмная сила, я я за неё берусь:

      порубаю в капусту, пущу на ветер и дым.

      Твержу: «Мы ни пяди, ни пяди не отдадим!»

      На грани, на грани терпенья

      и сама несчастная Русь.

      Но окидывая просторы:

       «Я тобой, мать, ГОРЖУСЬ!»

      Так и будем смотреть на их маршы

      (на марши православных фашистов)

      Какой то странный бог у фашистов:

      маслом, сметаной, яйцом разгладил их лица

      и отправил в пляс – прямо на нас!

      А у нас на носу рабочий класс,

      под мышками буржуазия,

      а между ног по девке милой

      и с места сдвинуться уже не получиться.

      Долго ж богу придётся мучиться,

      чтобы нас поднять на бой великий

      с фашистской силой безликой,

      разглаженной молоком,

      сметаной,