Зачарованный дом. Антонио Микулич

наших подвижнических успехов. Но, конечно, бессознательно. Да и есть хотелось. Есть хотелось всегда. Хлеба. Он приходил ночью, он приходил днем. Образом, памятью, желудочным соком. Пища богов. Но не в этот раз. Нам очень хотелось уйти. Чистая психология. Посттравматическая.

      Но уйти сразу мы не могли. Пара хлестких перекрестных взглядов, и мы поняли, что состоялась очень содержательная беседа. Посылы исходили от крепкого не старого мужчины с очень светлым и очень смуглым лицом. Тонких правильных черт. Они все были чем-то похожи. Он проконсультировался с четырьмя ровесниками и отдал распоряжение Андрею. Ни одного слова мы не услышали. Андрей вскочил и через секунды наше мясо готовилось на палочках в тонкой нарезке прямо на открытом огне. Андрей был высокий, богатыристый и молодой. Все палочки ловко завращались и заскворчали на огне. И мы были приглашены к трапезе.

      Наш условный пост пришлось нарушить. Отказаться было как-то неправильно. Мы съели по тонкому куску жаренной на огне баранины. Получили по миске божественной лапши и хлеба. Много хлеба. Беседа началась.

      Мы до сих пор не понимаем одну странную деталь. Когда сидевшие у костра алтайцы открыли рот, мы услышали речь московского диктора. Хотя мы слышали потом их беглый алтайский говор. И он, очевидно, был им родным. Но пробивало до мозга костей не это несоответствие. Стилистика построения предложений. Московский профессор так бы говорил, да. Но не алтайский охотник.

      – Добрый вечер, молодые люди! Рады видеть вас у нашего скромного очага. – Это было первое, что мы услышали. Без малейшего оканья. Без нотки акцента. Что-то пробежало по спине.