Жизнь под чужим солнцем. Александр Жигалин

овации болельщиков, шум, выкрики смешались в порыве выражения восторга.

      И даже когда голоса смолкли, в воздухе продолжал витать кураж человека, поразившего воображение всех, кто знал толк в бильярде не понаслышке.

      Единственным, кто оставался безучастным к происходящему, был я. Сдерживая бурлящее внутри негодование, я как мог, старался не показывать того, что творилось на душе.

      Творилась же полная хрень: злость душила, непонимание пресекало попытку дать ответ произошедшему. От этого я терял уверенность. Продолжать игру было бессмысленно.

      Лесин же дав понять, что игра не закончена и самое интересное впереди, приступил к изучению позиции, которую я к тому времени успел просветить насквозь.

      Не найдя ничего для продолжения атаки, я предпринял попытку представить, что будет, если противник решит отыграться.

      Попытка была нарушена новым вздохом удивления. И ведь был повод!

      Лесин нацелился на шар, забить который мог только профессионал мирового уровня, и то не каждый.

      Два круга вокруг стола, стойка, выцеливание. Дальше должен был последовать удар.

      И он последовал бы, если бы не крик со стороны бара, который заставил всех, включая меня и Эдуарда, обернуться.

      – Рэй, стой! Ты куда?

      Бармен успел покинуть пределы стойки в то время, когда Рэй со скоростью ветра несся в направлении толпившихся вокруг стола людей.

      Пролетев мимо меня, пес устремился к лузе, возле которой выцеливал шар Лесин.

      Подскочив, Рэй встав на задние лапы, ухватил зубами предмет, по форме напоминающий спичечный коробок, в два раза меньшего размера.

      Спустя секунду предмет лежал у моих ног.

      Еле слышимое рычание Рэя призывало к ответным действиям. И мне ничего не оставалось, как подняв «презент», осмотреть.

      Это была черная коробочка, с одной стороны на нее был налеплен двусторонний скотч, с другой – похожая на магнит металлическая пластина.

      – Что это?

      Вопрос был адресован Лесину и всем присутствующим.

      – Не знаю. Не мое.

      Голос Эдуарда был не таким уверенным, как пару минут назад.

      Мне пришлось повторить вопрос, но уже в другой интерпретации:

      – Если не твое, тогда чье?

      Лесина передернуло.

      – Откуда мне знать?

      Пауза грозилась затянуться на неопределенное время. И затянулась бы, не выйди из толпы Дабл.

      Дабл – в прошлом профессиональный игрок, кличку получил за приверженность к английской разновидности игры в бильярд – «снукеру». В свое время Дабл входил в десятку лучших снукеристов России.

      Звезда его должна было сверкать на небосклоне бильярда до выхода Дабла на пенсию, не попади бильярдист в автокатастрофу, в результате которой Дабл получил многочисленные переломы. Врачи собирали кости из обломков. Всё срослось удачно, кроме правой руки. Была потеряна не только чувствительность, но и форма. Конечность начала сохнуть.

      О профессиональном бильярде пришлось забыть. А так как ничего другого Дабл делать не умел,