Жизнь под чужим солнцем. Александр Жигалин

ваших руках ключи от всех дверей, что имеются в здании, включая клетки. Кому, как не вам, устроить так, чтобы этого не произошло?

      Паскаль задумался.

      – Сделав это, вместо вас взаперти окажусь я.

      – Другого выхода нет. Если только… Забыв о, чем говорилось, вернуться к прежней жизни, не вспоминая ни обо мне, ни о другом мире.

      – Вы это серьезно?

      – Более чем.

      – В таком случае можете считать себя психически больным. Как можно отказаться от того, о чем человек думал на протяжении многих лет?

      – Вы представляли параллельный мир?

      – Не раз.

      – И как он выглядел?

      – Примерно так, каким посчастливилось увидеть вам.

      – И вы бы хотели в него попасть?

      Ответа не последовало.

      Заглянув доктору в глаза, стало ясно – тот не видит ни меня, ни того, что нас окружало. Перед взором лишь окно, за которым прячется мечта.

      Ему бы, распахнув створки, впустить мечту в комнату. Вместо этого тяжелый вдох и куда более тяжелый выдох.

      – Я могу взять флэшку?

      – Да. Просмотрите, когда меня не будет. Раньше нельзя.

      – Почему?

      – Потому что возникнут вопросы, на которые захотите получить ответы. Ответов не будет. Человеку положено знать столько, сколько положено.

      – Что значит, сколько положено?

      – То и значит, что информация информации рознь. Ваш мозг и без того будет метаться в поисках объяснений. Зачем доводить себя до крайностей?

      – Но я…

      – Все, доктор. Время истекло, как истекло и то, чем я должен был вас удивить. Не ровен час, проснется охранник, тогда точно беды не миновать. И еще: никаких встреч, никаких разговоров. Ведите себя так, словно сегодняшнего вечера не было, и быть не могло.

      Когда дверь закрылась, я какое-то время прислушивался к звукам шагов. Для меня на тот момент те были подобны музыке. Мелодия перевоплощения сознания из одного состояния в другое.

      Музыка не выглядела траурной – наоборот, певучей, как пение ветра над бескрайним, усеянным цветами полем. Подхваченная щебетанием птиц мелодия лилась от опушки к лесу, от леса к небу, спадая на землю влагой звуков.

      Такое невозможно представить, в такое следует верить, ибо вера – последнее, что способен утратить человек.

      И я верил. Я знал, Паскаль должен воспринять то, чем одарил его я, в том виде, которого заслуживал.

      По-другому никак. Доктор был не тем человеком, который, пропустив сквозь себя произошедшую со мной историю, отказался бы жить с этим дальше. Предать «сказку» означало предать самого себя, что сравнимо только со смертью.

      Умиротворяющий звук шагов доктора сменили шаги охранника, чеканящие властность и удовлетворение – он тот, кому другие должны подчиняться. Пусть не в мире, не в стране и даже не в городе, в пустынном коридоре, освещенном настольной лампой. Лишь бы подчинялись по одной простой причине: он – власть.

      Безнаказанность – главный вирус, делающий власть такой, какой она была, есть и, по всей видимости, будет всегда. Вопрос времени, который время отказывается решать. Почему? Потому что время властно над людьми, а значит, оно