Подлинный ключ к Таро. Артур Эдвард Уэйт

которая, под предлогом изучения истории карт Таро, на протяжении последних 50 лет цветет пышным цветом, особенно во Франции.

      Во второй части я рассматриваю символику Таро с позиции некоторых высших его аспектов, что дает возможность представить карты Таро во всей полноте; сами же карты прилагаются отдельно, а их цветные копии приводятся в настоящем трактате. Следует еще сказать, что карты выполнены под моим руководством (прежде всего оно касалось атрибутики и смысла) художницей, наделенной особыми достоинствами и талантами.

      Что касается третьей части, завершающей мой трактат (она посвящена собственно гаданию), то лично я рассматриваю гадание как некий непреложный факт в контексте истории Таро, поэтому из всех уже опубликованных работ на эту тему я выбрал те закрепленные за картами значения, которые гармонируют с моим пониманием, а из ранее не публиковавшейся работы взял в качестве примера один метод работы с ними, который и привожу в конце книги. Этот метод хорош тем, что он прост, к тому же широко применяется во всем мире и может быть эффективно использован вместо сложных и запутанных систем, приводимых в различных руководствах по Таро.

      Часть 1

      Тайноведческие символы

      Вступление

      Один английский поэт воскликнул: «Не верующий в Бога астроном безумен!»[4]. Примерно такие же восклицания приходится слышать и от обычных людей, заявляющих, что гений тоже безумен. Между двумя этими патологическими крайностями можно насчитать десятки тысяч сходных состояний, поэтому здравому рассудку не остается ничего, кроме как принять на себя роль арбитра и начать судить согласно своему разумению. Я не думаю, что оккультные посвящения сами по себе патологичны, однако вряд ли кто-то усомнится в их необычности, а посему выступать по отношению к ним в роли арбитра столь же трудно, сколь и неблагодарно. Более того, патология, даже если бы она и существовала в сфере оккультизма, выступала бы скорее как патология эмпирическая, нежели диагностическая, то есть не содержала бы в себе никаких критериев. К счастью, оккультизм никак не связан с мистикой и ничем ее не напоминает, да и в обычной жизни ему не приходится иметь дело ни с деловыми способностями, ни со знанием каких-то незыблемых канонов или доказательной базой.

      Я знаю, что для «высокого искусства» сквернословия нет ничего более скучного, чем всезнающий критик, который утверждает, что, мол, вот этот пассаж абсолютно неверен, и который даже не может понять, что сей пассаж служит всего лишь стилистическим украшением фразы. Но я также знаю, что после долгого изучения какой-нибудь сомнительной доктрины или трудных опытов в области того же оккультизма всегда приятно наткнуться на то, что отдает шарлатанством или, по крайней мере, кажется совершенно безрассудным. Однако аспекты истории, рассматриваемые через призму оккультизма, как правило, не являются ее украшениями, да и не обладают целительным даром волхвов, способным

4

Строка из религиозно-дидактической поэмы английского поэта Эдварда Юнга (1683–1765) «Жалоба, или Ночные размышления о жизни, смерти и бессмертии». (Перевод А. М. Кутузова.)