В поисках Минотавра. Валерий Михайлов

все сделаю сам.

      – Как скажешь.

      Она легла на спину и положила ноги мне на колени. Я снял с нее босоножки и почему-то поставил их на стол. Когда я приступил к массажу, она закрыла глаза. Периодически она постанывала от удовольствия. Ее маленькие ступни со свежим педикюром были настолько восхитительными, что меня так и подмывало продолжить делать массаж ртом, но я не решился.

      – У тебя здорово получается, – сообщила Нина, – когда процедура подошла к концу. – Чем теперь будем заниматься?

      – Целоваться.

      – Целоваться? – переспросила она.

      – Для этого есть минимум две причины.

      – Да? И какие?

      – Во-первых, это лучшее чем можно заниматься, когда вот так остаешься наедине.

      – А во-вторых?

      – А во-вторых, я до конца дней не прощу себя, если мы расстанемся, ни разу не поцеловавшись.

      – Я тебе нравлюсь? – спросила она, с обворожительной улыбкой на обворожительных устах.

      – Я в восхищении, – вспомнил я слова Бегемота.

      – А ты забавный, – сказала Нина и поцеловала меня в губы.

      – А ты божественная, – сказал я, целуя ее.

      Целовалась она… наверно лучше, чем Мэйлз Дэвис играл на трубе. Не знаю, как еще сказать. Наверно, даже если бы все и закончилось у нас поцелуем, это было бы мое самое яркое сексуальное переживание в жизни. Но за этим поцелуем последовали другие, после которых мы начали снимать друг с друга одежду, медленно, словно у нас впереди была вечность.

      – Какая классная постель! – прошептала Нина, когда я сорвал покрывало и положил ее голенькую в постельку.

      – Это потому, что я ждал тебя…

      Митота четвертая. Мысли дракона

      Нина ушла по-английски, пока я спал. От нее остались чуть заметный аромат великолепных духов и незабываемые воспоминания. Вот в кого бы я влюбился, не задумываясь, только вряд ли мы сможем встретиться еще раз. А жаль. В постели она сразу же стала родной. С ней не существовало барьеров, и когда я целовал ее ноги, играл ртом с ее клитором или ласкал языком ее анус, у меня ни на мгновение не возникла мысль, что это может быть хоть сколько-нибудь неприятно. Я наслаждался вкусом и ароматом ее красивого тела, наслаждался ее чертовки приятной на ощупь слегка смугловатой кожей, наслаждался ее присутствием, ее ласками, ее страстью…

      Но ушедшее не вернешь, и от понимания этой грустной истины хотелось закрыть глаза, укрыться с головой одеялом и уснуть, грезя о действительно неземной красавице Нине. Желательно, навсегда. Вот только часы на стене напротив показывали, что я уже более двух часов сплю за деньги, и надо приступать к исполнению своих трудовых обязанностей. Как говорится, только тех, кто любит труд, проститутками зовут.

      Выматерившись в никуда, я встал с постели. Посещение туалета внесло немного позитива в начало дня. В душе я вновь вспомнил о Нине, и это воспоминание настолько меня возбудило, что пришлось облегчаться юношеским методом. Интересно, какой идиот придумал, что это вредно? Наверно, тот же выживший из ума сексопатолог, который первым решил, что сексуальная норма мужчины в возрасте от двадцати до сорока