У края. Анатолий Зарецкий

раз «у края» я оказался, когда не стало моей любимой Людочки, моей невесты. С ее смертью жизнь потеряла всякий смысл, а в день похорон от меня навсегда ушел страх смерти…

      И через несколько лет я без страха, и даже с некоторым любопытством, стоял под прицелом своего же пистолета в руках сумасшедшей Вали-Валентины…

      А еще года через два отчаянно шагнул под пули преступника, прицельно стреляя по вспышкам его выстрелов. Не было страха и в других ситуациях, смертельно опасных для жизни…

      Лишь в палате психиатрического отделения мне впервые за много лет стало страшно. Но то был не страх смерти, а страх реально сойти с ума. Ведь медики подобных учреждений нередко исполняли подобные задания компетентных органов. Кто знает, что решили те органы вместе с политотделом полигона после моих писем в высшие инстанции страны? Упрятали же они меня, здорового человека, в психушку.

      Но именно в психушке осознал, уже не разумом, а всем своим естеством, что такое смерть. Две недели лечебного сна без сновидений дали полное об этом представление. Лишь окончательно очнувшись и вновь почувствовав свое Я, вдруг остро ощутил жуткий смысл четверостишия Омара Хайяма:

      Что миру до тебя? Ты перед ним – ничто:

      Существование твое лишь дым, ничто.

      Две бездны с двух сторон небытия зияют

      И между ними ты, подобно им – ничто.

      Для меня это значило лишь одно: смерть страшна живым, безумцам все равно, а значит Жизнь – это Разум. Чтобы жить, надо любой ценой сохранить способность мыслить. И я победил – из госпиталя вышел триумфатором, сохранившим Разум и сбросившим, заодно с воинской службой, все страхи и сомнения…

      И вот я вновь «у края» уже несколько позабытой «гражданской жизни». Триумф победителя постепенно развеялся, и мне пришлось одну за другой решать скучные задачи своей легализации в качестве гражданина с паспортом и пропиской, а затем и трудоустройства в режимное конструкторское бюро.

      Двадцать лет работы в КБ Королева пролетели как один день. Беспартийный, я достиг немыслимой вершины – должности начальника сектора. Мне нравилась моя работа, и многоразовую космическую систему «Энергия-Буран» по праву считаю своим детищем.

      Все рухнуло с «перестройкой» Горбачева. Слова, слова, слова… Красивые слова, за которыми последовал развал страны и десятилетия немыслимого падения и хаоса.

      В возрасте сорока девяти лет я оказался безработным, без средств к существованию и перспектив трудоустройства по специальности. А общество, по воле все тех же партийно-хозяйственных деятелей, лишь недавно призывавших за здорово живешь строить коммунизм, вдруг перестало быть социальным, а сами деятели бросились наперегонки «приватизировать», а по существу красть, общенародную собственность. В один миг нас всех, как слепых котят, из общества «развитого социализма» «кинули» в хаос «дикого капитализма»,