Слепящий нож. Брент Уикс

браслетов – ярких, бросающихся в глаза. Все что угодно, что отвлекало бы внимание от ее лица. Накрасила губы и щеки, вынула из сумки еще несколько платков и засунула в нее свою шаль, ослабила несколько завязок на платье и спустила его немного пониже – когда она выйдет из арки, на ней будут ботинки на толстой подошве, чтобы изменить рост, а низкий подол платья поможет скрыть их из виду. Наконец, она затянула на себе корсаж, оставив немного места вокруг ребер, и набила его сложенными платками, чтобы создать впечатление, будто ее груди не напоминают комариные укусы, а имеют некоторый объем.

      Тея прекрасно осознавала, что почти все, за что она ненавидела собственное тело, служило преимуществом для этой работы; несомненно, в какой-то мере ее и выбрали из-за внешности. Не слишком низенькая, не слишком высокая, худая – что давало ей больше возможностей для маскировки с помощью одежды, чем если бы она была полной, – лицо довольно приятное, но не настолько, чтобы выделяться своей красотой. Хотя она и досадовала на Кипа за то, что он сказал это вслух, но она действительно могла выдать себя за мальчика – и несколько раз делала это.

      Однако сегодня, после того как с маскировкой было покончено, она, кажется, стала похожа на настоящую женщину. Аташийская домохозяйка из простонародья лет двадцати пяти, рост выше среднего, вульгарная, с гнилым зубом (Тея вычернила его при помощи смеси пепла и свечного сала, совершенно ужасной на вкус).

      Маскировка не была безупречной, но Адрастея и не гналась за совершенством. Главным преимуществом этого обличья было то, что, если за ней будет погоня, она сможет избавиться от него в считаные секунды.

      Закончив с переодеванием, она принялась ждать. Отыскать одного помещика среди человеческого муравейника, который представляла собой Большая Яшма, и тем более на протяжении дня выкрасть у него определенный предмет, было бы непосильной задачей для одного человека. Однако Адрастее не нужно было искать свою жертву: та сама должна была к ней прийти, причем прийти помеченной.

      Она ждала на протяжении часа, ежеминутно расширяя зрачки. Как она и сказала Кипу, ее зрение было местами довольно средним, местами невероятно острым, а местами ужасным, причем за всем этим не угадывалось абсолютно никакой логики. Сверхфиолетовый регистр был для нее недоступен; фиолетовый, лиловый и синий она воспринимала не лучше других людей; зеленый – более чем средне, желтый средне, а дальше следовал красный, который она не отличала от зеленого. Но затем, ниже тех разделов спектра, что были видны обычным смертным и большинству цветомагов, ее зрение обострялось. Извлекать под-красный она не могла, но видела его лучше, чем большинство под-красных извлекателей. Ей даже почти не нужно было специально расширять зрачки, чтобы его увидеть – если она была расслаблена, это было для нее не сложнее, чем сместить фокус зрения с ближнего предмета на дальний.

      Когда же она действительно расширяла зрачки, то видела нечто