Кратеры Симфареи. Виктор Фёдоров

по толпе. Кто-то смотрел испуганно, кто-то подозрительно. Как и говорилось, никто не хочет исчезнуть из Мира. Вамос так и стоял, не моргая, скрестив руки на груди.

      – Мои люди обошли все дома в деревне, и мне хочется верить, что все жители сейчас находятся передо мной. Если нет… То принимая во внимание все вышеупомянутое, я спрошу еще раз. Известны ли кому-либо постоянные жители Шепчущих дубов, которые находились тут в последние сутки, но сейчас отсутствуют на площади?

      Эдвин сжал зубы, ощутил в висках отголоски недавней боли. Люди переглядывались, но молчали. По лбу юноши катился пот. Принимая во внимание все вышеупомянутое… Лучше и не скажешь. Проще отправить на распределение половину деревни, чем потом платить мзду или вообще погибнуть.

      Бернал в очередной раз обвел взглядом толпу. Адъютант продолжал презрительно хмуриться. Гвардейцы не выражали вообще никаких эмоций, стояли ровно, словно проглотив кол задницей. Медведь завел руки за спину. Потом вздохнул и как будто даже обмяк. Только теперь Эдвин заметил, что генерал выглядит помятым и вымотанным, будто в последнее время ему приходилось спать по паре часов в день.

      – Скажу прямо, я давно не занимаюсь ничем связанным с белоголовыми. Но когда-то… Неважно. Что я точно помню с тех времен – от упущенного белоголового плохо всем. И невинным людям. И тем, кто белоголового упустил. У церкви строгий взгляд на такие вещи. Очень строгий. Вы хорошие люди, я вам верю и точно не желаю никому сгинуть из Мира. Однако мой опыт говорит о том, что спрашивать нужно, как минимум, трижды.

      Он повозился рукой за спиной, вынул откуда-то маленький кожаный мешочек. Развязал тесемки, достал двумя пальцами монетку. Молодой капитан аж задохнулся от негодования. Предлагать деньги крестьянам! Открыл рот, но Бернал остановил его взмахом руки. Помахал монетой в воздухе.

      – Серебряная монета. Полновесная. Первому, кто укажет на отсутствующих. Если такие есть… Конечно же, никакого наказания, ни для кого.

      Медведь замер с серебром в руке. Было понятно, что больше он не произнесет ни слова. Генерал ждал. Эдвин в панике прикрыл глаза, руки уже давно были сжаты в кулаки. Этот Бернал умен, несмотря на внешность вояки. Он мог накричать, надавить, но простые люди боятся высокородных, не доверяют, переживают, особенно в такой ситуации. Строгость только замыкает людей, заставляет прятать уже спрятанное еще глубже. Страх порицания, наказания… С простыми людьми надо по-простому. Издавна заведено: ничто так хорошо не развязывает языки, как добротная монета. Особенно если это серебряная монета, то есть почти месячный заработок большинства на площади.

      Люди хмурились, но молчали. Вамос уже давно мог посоревноваться в неподвижности со статуей. Эдна если и отставала от него, то ненамного. Над площадью громче любых разговоров звенела тишина, подкрепляемая удушающей жарой и жужжанием насекомых. И когда Эдвин уже начал слабо верить, что обойдется, в толпе, медленно и несмело, поднялась дрожащая рука. Скрипучий, хриплый голос на всю площадь произнес:

      – Мелкий