Форос. Антонио Микулич

Повернулся к своим и пошел к ним.

      Жизнь налаживалась. Время пошло снова. Мы бросили арматуру там, где стояли. Он обернулся:

      – Кроссовки принесем. Куда она их денет? Не парьтесь!

      Вечер встречи

      Волны, как обычно, шуршали галькой, но слепящий шарик стал разбухать и пошел вниз. Детские крики стали тише. Мы стояли под нашей складкой в почти вертикальном обрыве и понимали, что дальнейшее не содержит очевидной угрозы или вызова, но неопределенно, как прожилки на камешках под ногами. Мы заползли вверх. Мы не говорили о будущем. Не то чтобы в воздухе витало напряжение, просто мы не говорили об этом.

      Было еще светло, когда появилась первая голова. Она высунулась из-за края обрыва на месте складки-тропы.

      Работая ногами, она возвысилась, и над линией загиба появились грудь и начало рук. Потом появился живот и две авоськи. Авоськи были неимоверно раздуты и из них торчали горлышки желтых снарядообразных бутылок. Первый человек взошел к нам, сказал: «Все достали!» и начал вываливать содержимое авосек перед костром. А костер уже горел.

      Сразу за первым человеком появился второй. И так же с авоськами. Сколько таких человеков с авоськами появилось друг за другом я точно сказать не могу. Но их было больше, чем пальцев на руках.

      Потом появились люди без авосек и чуть постарше. Они были веселы и спокойны. От них веяло здоровьем и солнцем. И полным отсутствием суеты в отличие от авоськонесущих. Лица были разные, но солнце и соль неуловимо присутствовали в них.

      Те, что постарше, приветствовали нас, сели рядом легко и непринужденно и сказали, что это такое молодое вино. И его завозят иногда. В наши кружки была налита желтоватая кислющая жидкость, были сказаны слова, и дальше я помню что-то похожее на немой фильм, прокрученный на тройной скорости задом наперед. Люди перемещались в хаотическом порядке. Сначала было светло. Потом светил костер. Перехода я не помню. Пили прямо из горла. Говорили все разом.

      Но самое странное, не это. Ведь мы сидели прямо у края. У края обрыва. Внезапно один из снующих рассказчиков приблизился к краю, скользнул вдоль него и канул. Бутылка на мгновение мелькнула сверху. Молот проблемы упал нам в мозг. Мозг застыл. Но мы были единственные, кто обратил на это внимание. Потому что остальные продолжали так же смеяться, говорить разом, рассказывать свою историю и допивать очередную бутылку из горла. Мы были единственные, кто остался с открытым ртом. До тех пор, пока упавшая голова не появилась над тропой-складкой, вернулась на позицию и продолжила свой монолог с прерванного места.