Ворожей Горин. Зов крови. Евгений Ильичев

глазах заставила меня набраться терпения и объяснить потерявшему всякие жизненные ориентиры пенсионеру, что да как у нас в медицине происходит.

      – Сергей Иванович, вас осмотрели я и дежурный терапевт по больнице. Вам назначили превентивное лечение. Давление мы вам снизили. В палату определили. Инфаркт исключили. Теперь – до утра. Утром придет палатный врач и займется вами.

      – А сейчас он где? Он что, не может сейчас подойти?

      Я лишь глаза к небу закатил, мысленно попросив у провидения сил и терпения.

      – Сейчас ваш лечащий врач дома. Спит. На работу ей только к восьми утра. Прямо сейчас она ну никак не появится. Так что вам остается только смириться и лечь спать.

      – Точно?

      «Нет, блин, я съел ее, а останки закопал в горшке из-под фикуса!»

      Вдох, выдох.

      – Точно, Сергей Иванович.

      – Ну, тогда я спать? – протянул мужчина, недоверчиво поглядывая мне за плечо, словно пытаясь разглядеть палатного терапевта, прячущегося от своих настырных пациентов в густой тьме коридоров дремлющего стационара.

      – Доброй ночи, – на автомате пожелал я, выходя из палаты, и сразу же пожалел об этом. В ответ мне в спину мгновенно прилетело:

      – И вам, доктор, спокойной ночи!

      «Вот, блин, мудак…» – довольно искренне выругался я на самого себя и нырнул к лестнице – ждать лифт под пристальным взглядом назойливого пациента вообще не улыбалось.

      И ведь знаю, что не нужно ничего желать пациентам, чтобы не услышать от них ответные пожелания. Нет же, все равно ляпнул «Доброй ночи». И мужик этот тоже хорош. Ну кто в здравом уме и светлой памяти доктору на дежурстве спокойной ночи желает? Теперь все – хрен тебе поспать, хрен тебе почитать, хрен чаю попить. После такого пожелания о спокойной ночи можно забыть. Проверенная примета. Хуже только таракана тапком прихлопнуть в ординаторской, сидя жопой на столе, где твоя же сумка лежит.

      И правда, не успел я обратно к бабке Семеновой зайти и расположиться в удобном гостевом кресле (вип-палата и такими удобствами располагала), как мерное шипение кислородного редуктора разорвал писк аппаратуры, сигнализирующий об остановке сердечной деятельности.

      «Ну, вот и началось…» – только и успел подумать я и кинулся качать пациентку.

      Далее время полетело очень быстро. Это только в кино в экстремальной ситуации у главного героя перед глазами все замирает и плывет, словно в замедленной съемке. В жизни же все иначе. Когда оно, это самое время, необходимо, словно воздух, его как раз и не хватает.

      На тревожный сигнал прибежала заспанная медсестра Маринка.

      – Чего тут? – деловито спросила она, откладывая в сторону «амбушку» (Амбушка, или мешок Амбу – механическое ручное устройство для выполнения временной искусственной вентиляции лёгких). Захватила, видимо на автомате, не сообразила, что бабка Семенова и так на аппарате ИВЛ (ИВЛ – искусственная вентиляция легких).

      – Да вот, – пропыхтел я, ритмично качая пациентку и чувствуя,