Братья Волковы и лейтенант Зайкина. Алекс Стар

лняется первая чашка, я вспоминаю, как Егор назвал меня Зайкой…

      Может быть, лон всё-таки замечает меня иногда? Хотя я всё сильнее и сильнее в этом сомневаюсь…

      Братья Волковы – просто звёзды нашего участка. Да чего участка, всего управления! На их счету – ни один десяток раскрытых дел. Похищения, изнасилования убийства – они щёлкают дела, как орешки.

      И поговаривают, и самих преступников…

      И хотя у нас в отделе одни мужчины, я всё равно мечтаю рано или поздно принять участия в каком-нибудь опасном деле. А пока меня все берегут и опекают, я же недавно только после академии. Лейтенант Зайкина, и мне поручают писать скучные отчёты и ещё вот, готовить самый вкусный в отделе кофе.

      Я осторожно, чтобы не расплескать, несу огромные кофейные чашки своим коллегам, Волковым, а сама уже представляю, как старший брат, Егор, возьмёт у меня из рук чашку и его пальцы на пару секунд задержатся на моих…

      И от его прикосновения меня словно пронзает током…

      Потому что я не знаю ни одной женщины в нашем управлении, которая не мечтала бы о братьях… Причём об обоих сразу… И поговаривают, что и они не прочь провести время с коллегами по оружию, так сказать…

      Но вот только ко мне они относятся как к какой-то младшей сестрёнке! Оберегают, хвалят мою аккуратность, кофе и… На этом всё!

      А я себя представляю в их жарких крепких объятиях, зажатая между двумя мощными торсами, как между двумя каменными жерновами, которые…

      – Эй, Зайка, сейчас кофе остынет, – будит меня от моих горячих фантазий голос младшего брата, Сергея, и я спешу поставить перед ним его огромную кружку с белоснежной шапкой.

      – Ну так вот, заходим мы к нему в дом, а у него там, оказывается, целый гарем, – продолжает свой увлекательный рассказ Егор, немного косясь на меня.

      И я, заметив его взгляд, говорю:

      – Вы можете при мне говорить всё. Я такой же сотрудник полиции, как и вы. Не обращайте внимания, что я женщина, – строго говорю я.

      Хотя мне часто кажется, что они во мне не видят ни женщину, ни коллегу. Так, ни рыба, ни мясо…

      А просто бесплатное приложение к нашему отделу: так, отчёты строчить и кофе разносить…

      Двадцать первый век на дворе, а у нас сплошная дискриминация… По половому признаку…

      – Ну так вот, у этих баб, настоящий стокгольмский синдром, – чуть понизив голос, словно это как-то может оскорбить мой слух, продолжает Волков. – Представляете, он их там на цепи больше года держал… Мы там такие приблуды и инструменты нашли, до сих пор криминалисты работают, – восхищённо рассказывает он, и у меня закрадывается сомнение, а не прикарманил ли он себе пару вещдоков…

      Ну так, для проведения следственных экспериментов, так сказать…

      – И вот все эти десять баб, представляете, когда мы их вчера освободили, такой вой подняли, – дальше рассказывает Егор уже открывшим от удивления рты коллегам, – словно мы их мужа любимого в тюрьму отправляем… Что он там с ними такого делал, я не знаю, но все они от него просто сдурели, словно хрен у него мёдом намазан… – произносит он, но, потом, вспомнив обо мне, сразу же извиняется: – Прости, Зайка. В общем, сумел он их так привязать к себе чем-то, что теперь они отказываются на него заявление писать, – заканчивает он свой увлекательный рассказ, допивая кофе, и, повернувшись ко мне, говорит:

      – Отличный кофе! Далеко пойдёшь с таким умением, Зайка! – и все мои коллеги начинают снисходительно ржать надо мной.

      Кофе.

      Я им покажу карьеру! Дискриминацию по половому признаку!

      – Так, срочное совещание, – заходит к нам в кабинет секретарь. – У самого.

      И мы все дружной толпой вываливаемся из кабинета.

      Неужели сейчас будут торжественно благодарить наших ненаглядных Волковых за поимку опасного сексуального маньяка?

      Такого опасного, что все его жертвы в буквальном смысле сошли с ума и отказались давать на него показания?!

      Я иду следом за широкими мужскими спинами своих коллег и размышляю про себя, как такое вообще возможно: так сильно хотеть, желать кого-то, что быть готовой прощать этому человек совершенно всё… Унижения, похищения, изнасилования и принуждения, в конце концов, только ради того, чтобы снова и снова испытывать невероятно сильное наслаждение…

      Да уж, мне этого, наверное, не понять…

      Хотя, если подумать, я бы не против, если братья Волковы немного унизили меня. И принудили. Но только не так, как они это делают на рабочем месте, принуждая меня варить им кофе и печатать за них отчёты, а вот так, как показываю в разных фильмах восемнадцать плюс…

      – Ну так кто готов участвовать в операции? – вдруг слышу я сквозь свои мечты голос полковника Ротова.

      Опять я всё прослушала и пропустила…

      Но может быть, это мой шанс.

      И я уверенно поднимаю руку и выкрикиваю с места:

      – Я готова, товарищ полковник! – и вскакиваю со своего места.

      И вижу, как удивлённо