Мигель и Марисол. Антонио Микулич

с ним, и ее колени, выступившие из-под плаща, оказались прямо перед его носом.

      В них он и уперся взглядом. А потом уже медленно поднял его выше.

      – Извините, – сказал он.

      Она чуть наклонилась к нему, не отодвигая коленей от его носа, и спросила:

      – Вы не ушиблись.

      И потом одним движением распустила свои стянутые сзади рыже-красные волосы. И слегка встряхнула головой.

      – Я вот, – сказал воин. – Я с дуба.

      Он ничего не мог. Он не мог даже встать. Не потому, что ушибы. Ему просто было очень трудно. Дети, приумолкнувшие на время, включили ор, и облепили его со всех сторон:

      – Дядя Павел! Как вы летели! Дядя Павел!

      Его тянули во все стороны. А он полусидел, полулежал на одном колене и смотрел на нее. Точнее он хотел смотреть на нее, но у него не получалось. И он то смотрел, то не смотрел, то вставал, то не очень, то протягивал руки, чтобы помочь даме, то убирал их, потому что руки стеснялись.

      Она взяла его за плечи, встала и вытянула в стойку. Но расстегнувшаяся сумка зацепилась, приоткрылась и из нее выпала печать. Обычная королевская, посольская печать. Он сказал: «Извините!» и опять стал опускаться вниз. Но она изящно подняла ее и протянула ему. Он аккуратно взял ее, боясь дотронуться до ее пальцев, сглотнул и положил за пазуху через ворот. Там она упиралась в ремень и уже выпасть не должна была. Так ему стало проще и от всего комплекса его действий осталось только то, что он смотрел на нее и не смотрел. Но она стояла перед ним, без меча, которым она, пожалуй, владела раз в 10 лучше молодого перспективного полководца, без лука, без макияжа. Почти. С распущенными рыже-красными волосами. Стояла и смотрела на него. И она чувствовала что-то, о чем Учитель Ли ей не говорил. А вот полководец пытался сказать что-то, но это было в данной ситуации с очевидностью неодолимая задача. Поэтому он вдыхал воздух и выдыхал его. Смотрел на нее и не смотрел. И даже милюзга в полном составе забыла про свои мишени с гирляндами и молча хором кричала ему: «Можно я вас провожу!». Они даже отцепили от него все гирлянды и отбросили их подальше. Но он продолжал стоять почти по стойке смирно, с чуть выпирающей из-за свитера печатью, и она тихо сказала ему:

      – Вы хотите угостить меня мороженным!

      – Да! – уверенно сказал он.

      – Урааааааааааааааа! – возопили дети!

      У баррикад

      Зловещее облако красноватой пыли показалось над пустыней. Первый дозор состоял из 12 человек местных воинов, сегодня несущих вахту на правой стороне дороги. Они встали небольшим каре и взяли луки. Войско неприятеля двигалось быстро, уверенно, почти лавиной. Конные воины в среднем вооружении. С мечами. Они шли во весь опор. Было ясно, что они уверены и торопятся. Их было минимум 4 тысячи. Это было в 4 раза больше, чем всего воинов в Стране вместе с иностранным корпусом.

      Посыльный поскакал с донесением, хотя их приближение было видно отовсюду, спасибо особенностям места. Но так говорил устав. Оставшиеся 11 выстроились во фронт. Они