Мещёра. Алёна Моденская

между клумбами расположилось целое семейство чёрных кошек. Одни сидели на перевёрнутых корзинках и ящиках, старательно вылизываясь розовыми язычками, другие растянулись в первых лучах тёплого солнца. Угольная шёрстка животных глянцево поблёскивала в рассветных лучах.

      Откуда-то появился священник в старом выцветшем подряснике и потрёпанной телогрейке. Он расставил в глубине палисадника несколько мисочек и стал наливать в них жирное белое молоко из цинкового ведра. Кошаки мигом посрывались с мест и окружили священника, выгибая спины, тёрлись о подол подрясника и мельтешили у него под ногами.

      Священник с седой бородой добродушно улыбался кошкам, а потом случайно поднял взгляд и увидел Нику. Ника поторопилась уйти, но священник вышел из-за забора ей наперерез.

      – Доброе утро, – улыбнулся батюшка. У него оказалось худое морщинистое лицо и круги под глазами. – Вы на службу?

      – Я… нет. Мы с друзьями тут остановились. – И Ника указала на гостевой дом.

      – А, туристы, значит.

      – Угу, – кивнула Ника.

      – И куда путь держите?

      – Мы… – Ника мялась, не зная, можно ли рассказывать первому встречному об их маршруте.

      – Понял, – как-то жёстко сказал священник. – Мещёра.

      – Да, а как вы догадались? – зачем-то изобразила дурочку Ника.

      – Так это наша местная достопримечательность. Модный туристический маршрут. Часто приезжают и туристы, и кладоискатели.

      – И как? Нашли что-нибудь?

      Священник только махнул рукой.

      – А можно спросить? – услышала Ника собственный голос.

      – Да, конечно.

      – Э… – Ника смотрела на ожидающего вопроса батюшку и стеснялась спросить, зачем ему столько чёрных кошек. Но сумела выйти из положения, вспомнив табличку, проволокой прикрученную к забору: – А что такое скорбящих радость?

      – Икона такая. У нас церковь в честь иконы «Всех скорбящих Радость». Скорбященская, так сказать.

      – Я не об этом. – Ника сама удивлялась, как легко вываливала сокровенное человеку, которого видела в первый раз. – Как это – скорбеть и радоваться одновременно?

      – Ну, как бы объяснить, – священник поскрёб седую бороду. – Любая скорбь ведь не вечная.

      – Правда? – выдала Ника, чувствуя пощипывание в глазах.

      – Правда, – успокаивающе произнёс священник, будто глядя Нике в душу. – Всё заканчивается, и скорбь тоже. И потом приходит радость.

      – И всё? – От слишком простого объяснения тянуло разочарованием.

      – Ну, положим, не всё. Люди ведь могут скорбеть не только от внешних неприятностей, да?

      – А от чего ещё?

      – От собственных грехов. Бывает, сделает человек что-то непотребное, и так ему самому плохо становится, что… – Священник, не находя нужных слов, размахивал рукой в воздухе.

      – Это как тащить на себе чемодан с камнями. – Ника тихо высказала мысль, что давно вертелась в сознании. – Да ещё и