Никто не виноват. Салтанат Бодыкова

в сторону, не плакала, слез не было, просто выла в один голос с моим маленьким.

      Другие мамы мечтают о будущем своих детей, рисуют его. Я не мечтаю и не рисую. У нас впереди темнота, беспросветная. Выхода нет. Почти. Один я нашла, но сама не смогу. Поэтому я позвала Дину в гости, на серьезный разговор.

      Она поможет, должна помочь. Все- таки сестра. Наши отцы – родные братья. По меркам казахов мы не двоюродные, мы родные.

      Она хорошая, работает финансовым ревизором, но не зазналась, в шутку называет себя бухгалтером. Вообще, я никогда не видела ее грустной.

      Когда мама была жива, я слышала их разговор с папой. Родители говорили о нас. И мама сказала, что Дина как горная река, а я – лесное озеро. А папа сказал, что нам надо держаться вместе, чтобы Дина в тяжелых ситуациях помогала нашему, как он сказал, «драгоценному камню». Мое полное имя – Гаухартас.

      Так что, если кто и поможет мне, то только Дина. Есть надежда, что выполнит она мою ужасную просьбу, ведь приняла мое приглашение, а она такая занятая, по гостям не ходит.

      Дверь осторожно приоткрылась:

      – Доча, ты отдыхаешь, Адилек спит?

      – Да, спит, я сейчас выйду.

      – В зале стол накрыт, ты кого- то ждешь?

      – Да, пап, Дина сейчас придет.

      – Надо же, Дина в кои- то веки оторвется от работы. Молодец, дочка, ей полезно будет отдохнуть, с родней посидеть. Я с вами пиалу чая выпью и пойду в гараж.

      А внизу, на первом этаже, вовсю тренькал дверной звонок.

      Папа расспросил Дину о том, о сем и ушел. Мы остались одни. Я хотела потянуть время, но сестру не проведешь.

      – Давай, Гаука, говори, зачем позвала. Ты же знаешь, мое время на вес золота. А тебе нужна помощь, я по голосу поняла.

      – Да, Дина, так и есть, но я боюсь тебе говорить.

      – Адильке что- то нужно?

      – Да, ему. Только ты не согласишься.

      – Да ты что? Говори, что нужно, операция, лекарства, что?

      – Н- не знаю, как тебе сказать.

      – Говори, не стесняйся. Деньги? Любую сумму найду.

      – Спасибо, платиновая карта Ляки нас до сих пор выручает. Дина, пойми меня, Адилек… он мучается, ему больно, он так плачет, ему так больно…

      Странно, вот теперь, когда Адиль спит, а я просто рассказываю о его приступах, слезы текут, не останавливаясь, нос краснеет и распухает. Говорить тяжело, переживать каждодневный кошмар заново невыносимо. Тем более, что и Дина, наша «железная леди», ни слова не говоря, прячет в ладонях рук заплаканное лицо. И я благодарна ей за это, мне, как будто, чуточку стало легче.

      – Помнишь, когда тебе делали операцию, потом ты два дня отходила от наркоза и снова операция, твоим родителям было больнее, чем тебе. Я теперь их понимаю. Когда твоему ребенку плохо, а ты не можешь ничем помочь…Это не объяснить, это нужно пережить.

      – Гаука, что я могу сделать, ты только скажи!

      – Я скажу, но ты подумай, не отказывай мне.

      Я замолчала, а потом, как в воду бросилась.

      – Дина, помоги мне, моему мальчику, освободи его от этой боли, от страданий.

      – Как???

      – Твой