Футураструктурология (Новый Вавилон). Часть 2. Э. Н. Сокол-Номоконов

и обратно, но и получать доход от самих валютных операций. Эта отрасль финансового рынка также зависима от наличия устойчивой мировой валюты. По существу, институт электронных мировых денег усиливает глобализационные процессы в финансовой сфере ровно настолько, насколько быстрыми темпами развивается массовая коммуникация, а вслед за ней глобальная миграция и все виды электронной торговли.

      Значимость национальных валют тем не менее сохраняется на внутреннем национальном пространстве и играет определенную мировую роль в процессах внешней миграции, прежде всего в индустрии мирового туризма. Продолжается актуальная дискуссия о расширении списка мировых валют. Сегодня на этот статус претендуют евро и юань. Однако в настоящее время эти валюты скорее дискриминированы на внутренних рынках принимающих их стран по сравнению с долларом США.

      Далее драматургия сюжета связана с получателями выгод от статуса мировой валюты. Можно ли сегодня утверждать, что от обращения доллара США по всему миру выигрывает исключительно последняя империя? Давайте представим на мгновение, что доллар США утратил свою привлекательность и место мировой валюты занял, например, евро. Очевидно, что это скажется на системе мировых и национальных финансовых резервов и системе мировых расчетов. То есть государства станут меньше покупать долларов США и долговых обязательств США, а также снизятся доходы от операций с долларами мировых финансовых корпораций (бирж, банков, страховых компаний и т. д.), связанных с капиталами из США, что, вероятно, плохо для экономики США. При этом привлекательность евро вырастет, и он станет основной резервной валютой, что хорошо для экономики Евросоюза. Однако выиграют ли от этого третьи страны? Ответ очевиден: могут выиграть только те страны, которые имеют экономики, конвергентные с экономикой объединенной Европы. То есть от перестановки ролей в мировой валютной системе мы бы получили исключительно новую финансовую, а затем и экономическую империю. Если мы представим себе систему с двумя равноправными мировыми валютами, то мы, очевидно, получим две конкурирующие мировые экономические империи. Если в гонку за валютные приоритеты включается Китай, то появляется основа для создания еще одной финансовой империи, правда, только в том случае, если Китай откажется от нерыночного механизма регулирования курса юаня.

      Множественность мировых валют приводит нас к множественности конкурирующих мировых финансовых квазиимперий, которые заинтересованы в собственной безоговорочной победе. Следовательно, глобальное финансовое пространство начинает делиться между новыми квазиимпериями, что приводит к дивергенции финансовых и экономических рынков, а впоследствии и к политической деглобализации на основе формирования многополярных мировых систем. Другими возможными исходами является победа одной из новых мировых валют