Собиратель книг, женщины и Белый Конь. Библиотека журнала «Вторник». Олег Лебедев

Глаза… Глаза были большие и желтого цвета. Они были очень-очень похожи на те, взгляд которых сопровождал меня в «путешествии» из сквера на фабрику. И так же, как те, были наполнены обращенной ко мне ненавистью. Ненавистью и… своеобразным интеллектом. Это не был взгляд обычного животного! Это создание – я не сомневался – обладало разумом.

      Его клыкастая морда… Я уже видел похожую морду! Сомнений быть не могло – на карнавале! Маска широкоплечего, коренастого господина, на которого натолкнулся, когда искал Наталью. Интересно, какие у него были глаза? Кажется, тоже желтые. Но я не был в этом уверен. В спешке толком не разглядел.

      Первая реакция была нервной, эксцентрической и, возможно, истерической. Я несколько раз подпрыгнул. Довольно высоко, так что лужа, посередине которой остановился, будучи ошарашенным неожиданной встречей, рассыпалась брызгами. Затем показал кабану язык и сделал руками «длинный нос». Наверное, страх так подействовал.

      Вообще-то я нечасто кривляюсь. Только иногда – в спину жене, когда устаю от нее. И еще по утрам – самому себе, в зеркало, чтобы поднять настроение. Но когда бывало страшно, не кривлялся. Это было для меня новым…

      Еще одно «новое» в себе я открыл почти сразу после гримас. Оказывается, могу бегать без всякого допинга не хуже классного чернокожего спринтера. Правда, дистанция была намного короче, чем на соревнованиях. До ближайшей березы, за ветку которой я смог зацепиться руками, а затем подтянувшись вверх, усесться с грехом пополам на эту самую ветку.

      Бросившийся на меня в разгаре моего кривляния кабан остался под березой, которую я про себя уже окрестил «своей». Еще бы – благодаря ей я спасся. По крайней мере, на этом этапе, потому что кабан глядел на меня снизу вверх и, кажется, не собирался никуда уходить. Благодаря все тому же фонарю я видел его ненависть и большие желтоватые клыки, которые сначала почему-то не бросились мне в глаза. Совершенно ужасные клыки! Их созерцание усилило первоначальный шок. Видимо, поэтому я запел:

      Ой, рябина кудрявая,

      Белые цветы,

      Ой, рябина, рябинушка,

      Что взгрустнула ты?..

(Слова М. Пилипенко)

      Запел, сам не зная, зачем… Блин! В желтых глазах вепря теперь была не только ненависть (она меньше не стала), но и удивление.

      «Умен, сука!», – подумал я. И тут же снова вспомнил о господине, которого толкнул на карнавале. Потом подумал о Кен, которая сначала явилась мне в образе очаровательного черта…

      «Сказка пр-р-р-одолжается», – сказал я себе, рассматривая необычного кабана, который не торопился оставлять меня в одиночестве. Буква «р» получилась, как звук ржавой пилы, потому что у меня начался озноб. Зуб на зуб не попадал. Скорее из-за нервного шока, нежели от холода.

      Кабан уже не глядел на меня. Опустил рыло вниз, принялся искать желуди. Очень быстро обнаружил и зачавкал.

      Зачавкал громко!

      Мерзко!

      Противно!

      «Черт