Мы пирог свой зажарим на чистом сале. Элвин

Михаилу.

      Гимн закончился, экран потух и наступила тишина. В узкий проём помещения проникали первые лучи солнца. «Утро» – к Михаилу постепенно возвращалась способность размышлять, – «Я в кацапской тюрьме. Не так я себе представлял путешествие в мордор», – думал он, оглядывая свою камеру и оценивая возможность побега. Помещение размером примерно три на четыре метра и высотой около трех метров, неровные щербатые стены, сводчатый потолок, выходящий на улицу проём с неровными краями в форме арки – это не было похоже на тюрьму. «Пещера?». Это действительно была пещера. «Тюрьмы в мордоре в пещерах? Впрочем, ничего удивительного – варвары!». Проём был перегорожен металлической решёткой, запертый на огромный замок, висевший с внешней стороны. Старая тахта, на которой он спал, и обшарпанная тумбочка рядом с тахтой было единственным убранством его камеры, не считая плазмы. Глубокая, недавно вырытая, яма диаметром в полметра у выхода чуть поодаль от решетки, рядом куча грунта и пластмассовая лопата – «Мой туалет. Всё предусмотрели», – сообразил Михаил о назначении земляного сооружения, – Яма глубокая и я здесь надолго». Ещё раз оглядевшись, Михаил увидел на тумбочке разломанную буханку черствого хлеба.

      – Как спалось? – раздался знакомый голос откуда-то слева от входа в пещеру и в проеме предстала та самая брюнетка, но уже без вульгарной губной помады и пошлого облачения. В обычных черных джинсах, черной футболке с символикой «Z» по центру, белых кроссовках она мало чем напоминала ту развязную девицу, спасающую мать от голода. Остались только массивные солнечные очки в пол-лица.

      – Ну-у-у, не хмурься. У тебя шикарные апартаменты! Какой вид из окна! Вернее, из решётки, – весело щебетала девушка.

      Вид за решеткой действительно был завораживающий. Пещера находилась на пологом склоне горы, покрытом весенней сочной травой. Далеко до горизонта открывались взору белые стены гор с крутыми склонами, зеленные холмы, живописные долины. У подножья гор и в долинах тулились поселения, между ними змейкой извивалась широкая четырёхполосная дорога, на которой, как муравьи, сновали машины.

      – Ну как? Нравиться? – ехидный тон девушки вернул его в реальность

      – Ты кто? – спросил Михаил

      – Позже познакомимся. Ты не расстраивайся, тебе здесь будет весело. Я позаботилась о твоем насыщенном времяпровождении. Сегодня ты будешь смотреть кино. Впрочем, не только сегодня. А сейчас тебе надо позавтракать. Завтрак на тумбочке. Возвращаю то, что не отработала, и очень за это извиняюсь, – произнеся нарочито виноватым тоном последнюю фразу, девушка просунула под решеткой литровую бутылку воды.

      – Не спасла мать от голодной смерти? – злорадно спросил Михаил.

      – Не успела, – ответила девушка, уходя в невидимую глазу зону.

      Михаил жадно выпил половину бутылки воды. Не хотелось есть этот злосчастный хлеб, но голод дал о себе знать громким и длинным урчанием в пустой утробе. Запивая остатками воды, он до крошки съел весь хлеб только для