Буквы в кучках. Женя Маркер

бесполезно. Ответы на свои вопросы он не найдет, а беспокойство, критику, обиду вызовет. Стоит ли обычный спор того, что бы портить отношения с людьми, которые долгие годы были тебе близки? – Если я не понимаю и не принимаю большинство, зачем с ним бодаться? Я уеду туда, где мне будет комфортнее?

      – На историческую родину? К Красному морю? – съязвил Сергей Дмитриевич, хотя прекрасно знал, что фамилия Меклера в семье беспризорника деда оказалась случайной.

      – На Бали или в Таиланд… – добавила Поруганова. – Будешь греть пузо и жить в свое удовольствие.

      – Возможно. Но я остановился на Болгарии…

      – Фииить! – Присвистнул Сергей Дмитриевич и чуть не поперхнулся чаем. – Болгария – не заграница, как курица не птица.

      – Серега, я хочу уехать не для того, чтобы делиться впечатлениями об экзотических странах и фешенебельных отелях. Это вы с Любой возвращайтесь домой из-за границы и презентуете сотни фотографий, с диковинным комментом «Все замечательно!» – Саша старался говорить спокойно и тихо, но внутри медленно закипал, как самовар. Он так порой и рассказывал знакомым про их отношения: «Серега – чайник, я – самовар», – вкладывая в слова внешний вид (высокий узкий чайник и толстый пузатый самовар), а не содержание. На «чайник» Поруганов обижался, как ребенок, которого обозвали дети в песочнице и забрали савочек. Он считал себя умным, ответственным и верил в свою незаурядность. – В Болгарии появилась новая категория «обеспеченный пенсионер». С моими доходами и накоплениями мне должно быть уютно у моря жить и созерцать окружающую панораму.

      – Гусей, свиней, овец, овес, кукурузу, перец! Это же сельскохозяйственная страна! – теперь развела руками Людмила.

      – А в индустриальные дебри я не собираюсь ехать на пенсию. Пусть там доживают свои дни инженеры и механики.

      – А как же дети, внуки? – наседала удивленная Поруганова. – Ты их бросаешь?

      – Типа того, – улыбнулся Саша. – У них у всех есть жилье, образование, собственная жизнь. Захотят – приедут погостить: не выгоню.

      – Ты же не можешь без работы!? Начнешь писать мемуары? – Людмила смотрела на Сашу и немного щурила взгляд.

      Когда-то, несколько лет назад они вместе попали в длительную командировку, где каждый мог почувствовать и совершить нечто, что могло бы сблизить навек. Сидели за бутылкой водки, хорошо разогрелись, но Саша смог удержаться. Он не хотел подвести друга, хотя и сдерживал себя настолько сильно, насколько хватило воли. Людмила ждала от него большего. И сдержанность Саши ее удивила. Невозможность отказать ей, красивой и статной женщине было лозунгом прошлой жизни. И вдруг товарищ мужа, друг семьи в один миг ее отверг, как женщину, способную на все в ту минуту, когда они остались тет-а-тет.

      Позже, спустя время, она смеялась от этих воспоминаний, но тогда сердце Людмилы рвалось на части. Нет ничего страшнее равнодушия мужчины для